Предчувствие беды

Не в напоминании дело, мое предчувствие всегда со мной. Эти картины говорили - "мы знаем, держись..." Бывает, нам важно осознать собственную единственность и уникальность, бывает, да... Но перед самыми главными границами... нам важно ощутить, что мы не единственные, так уже было, кто-то про нас знает, никто не миновал... и это не то, чтобы успокаивало...

***

Пожалуй, успокаивает, если правду сказать.

Эти картины нужны мне.

И я уже боялся, что не получу их.

- Пожалуй, я бы купил... - я не узнал свой голос, так бесцветно и бесстрастно он прозвучал.

- Все?..

Он сел, посмотрел на меня и улыбнулся. Красивый, в сущности, но неприятный тип, трудно понять, откуда это исходит... Нос, похоже, сломал еще в детстве... Всего понемногу - чуть подвел подбородок, брезгливая складка у рта, уголки глаз - надменность и наглость... Но мне все равно, только бы продал картины!

- Думаю, и для работ так лучше ... не распылять...

Не мог же я сказать - да, да, да... все, только все!..

Я был готов заплатить почти любые деньги, и все же опасался, что его фантазия превзойдет мои возможности.

- Сколько за них хотите?..

- Мне не деньги... Подправить физиономию. Нос... и уши... Говорят, я похож на дьявола... - он коротко хихикнул. И добавил уже серьезно, упершись мне в лицо черными зрачками:

- Но это не главное. Другое лицо. Сказали, вы можете.

***

Можете?.. Ну, нет...

В молодости грешил два-три раза, потом мучился от страха, вдруг не жалкий алиментщик, а настоящий мафиози... Нос... это я без труда. И уши запросто... поправить верхушки, мочку приросшую... Но он хочет гораздо больше. Зачем ему, непохоже, что нужно скрыться... И сам не заметил, как вырвалось:

- И какое хотите, лицо?..

Он смотрел на меня, молчал. Потом говорит:

- Я видел в кино, знаешь, грузин, Нико, да? картинки у него... Как у него лицо.

- Пиросмани?..

Я еле сдержал улыбку. Как обманчива внешность, может и есть в нем гнильца, но он начинал мне нравиться.

-У Пиросмани другой череп, не получится из вас Нико. Да и зачем, вы другой художник, по-моему, не хуже.

-Значит, хорошие картины?..

- Мне нравятся. Думаю, да.

Он радостно улыбнулся:

- Тогда у меня рисуночек свой... - Полез в карман, вытаскивает согнутый пополам листок, развернул, вижу корявый набросок пером и чернилами, - а такое вы можете сотворить?..

Меня не удивил рисунок, грубый, но могучий. Я уже понял, ему под силу найти главные черты в любом предмете и усилить их многократно... Как истинный художник, он изваял себя, отстранив все лишнее и мелкое. Замкнутое, трагическое даже лицо, хотя ни одной крупной черты, кроме носа, не изменил. Очень старался, видно, что пропорции трудно дались... Но он справился, замысел понятен. Смесь Мандельштама с Блоком. Никакой суеты в лице, следов грязных привычек, нагловатости, вороватых повадок - все убрал. Молчание и благородство.

- Я это не могу.

Невыполнимая работа. Не для хирурга дело. Хотя я восстанавливал лица почти что из ничего. Но здесь другое... Чувствовал, нельзя браться. К тому же, не понимал, зачем ему это, именно ему, с его картинами... Потом понял, что он хотел.

***

Впрочем, вранье, до сих пор не знаю, понял ли его вообще. Верней сказать, у меня сложилось свое представление, из его объяснений, кратких и невнятных, собственных наблюдений и всей последующей истории.

Мне художники не раз говорили, бывает, увидишь случайно на чужой стене... что-то очень знакомое... И можно, наверное, представить лицо художника, который это написал... Потом сообразишь - моя!.. Думаю, рисунок и был мечтой Мигеля о таком лице. Он захотел перевоплотиться, внешне соответствовать тому лучшему в себе, что непонятным образом перешло в холсты. Как это происходит, никто не знает...

Довольно странная идея?.. Но почему?.. С большой непосредственностью, художник... решил, что картины правы, ведь они хороши! Вот и знаток сказал... это я знаток... И неплохо бы исправить ошибку природы, заиметь новое лицо, достойное картин.

И я проникся уважением к нему...

***

Но где тут непосредственность - не вижу... и ничего оригинального он не придумал. Вполне литературная идея пришла ему в голову, вспоминается Дориан Грей... И там, и здесь связь человека с изображением. Только в нашей истории художник все лучшее концентрирует в холстах, и каждый раз уязвлен сопоставлением...

Но, может, не лицо причина его недовольства, а сами картины?

Они казались ему ложью, раздражали, не соответствовали тому, что он о себе знал?.. Непостижимость собственного результата, да, может удивлять... даже угнетать, злить... И он обвинял себя в фальши, в излишней красивости того, что делал?..

Но картины он не мог изменить. Он по-другому писать не мог.

Но можно изменить лицо, ему сказали - можно!..

И он решил соответствовать картинам...