Предчувствие любви

— Извини, Мэри-Лу, — начала она, положив аккуратно эскизы на рабочий стол. Та слегка напряглась, увидев это, и Лора постаралась сформулировать свой отказ как можно деликатней. — Это превосходная работа, однако, боюсь, я не смогу провести такую идею…

— Но Джералд сказал, что мои идеи удачны, — запротестовала Мэри-Лу, нетерпеливо тряхнув своими темно-каштановыми волосами.

Лора сжала пальцы в кулаки, так что ногти впились в ладони. Вот как далеко зашло дело! Пару недель назад Мэри-Лу и пикнуть не посмела бы против главы фирмы. А теперь она ведет себя так, будто они с Джералдом тут хозяева! Как же сбить спесь с этой юной любовницы Джералда, как оборвать и выгнать ее немедленно, ясно и недвусмысленно показав, кто хозяин фирмы?.. Но сделать это — значит показать и то, что она ревнует, мрачно напоминала себе Лора. Она проглотила комок в горле и выдавила улыбку.

— Джерри прав. Идея прекрасна, и я знаю, что ты потратила на нее много сил. Но мне известно по прежнему опыту, что Рональд Райт со своими коллегами не пойдет на столь радикальные перемены в рекламе…

— Лора, реклама и приемы маркетинга изменяются постоянно, — решительно заявила Мэри-Лу. — Почему бы тебе не предложить им сначала все это и не посмотреть, как они прореагируют?

Лора сжала кулаки еще сильнее. Когда же все это кончится?

— Потому что это было бы пустой тратой времени, — заявила она.

— А может, все-таки попробовать, Лора? — спокойно спросил Джералд, входя в мастерскую.

Лора и Мэри-Лу разом повернулись к нему. Глаза Лоры беспомощно забегали по сторонам — она почувствовала себя словно в ловушке.

— Ты что, хочешь, чтобы нам швырнули эскизы в лицо, Джерри? А ведь так и будет, я знаю этих людей…

— Не забывай, я ведь уже говорил с Рональдом…

Его снисходительный тон как бы давал Лоре еще раз почувствовать, что ее четырехлетняя работа в фирме — это просто ничто. Ярость от необходимости терпеть неделями унижение вскипела у нее в груди. Она не станет этого больше терпеть!

— Черт бы тебя побрал, Джералд Костес! — закричала она истерично. И, схватив бумаги Мэри-Лу, швырнула их в его сторону. — Забирай — и подавись ими!

И, к своему ужасу и стыду, она вдруг разразилась слезами. Слезы ручьями полились по ее лицу; она не могла бы остановить их, даже если бы захотела. Горя от стыда за свою слабость, видя все вокруг сквозь какой-то красный туман, она бросилась прочь, желая в этот момент только одного: бежать, спрятаться, скрыться от всех и от всего.

Не видя ничего вокруг, с глазами, полными слез, Лора остановилась около лестничного спуска, качаясь на своих высоких каблуках, и тут почувствовала, что ее схватили за руку. Это был Джералд. Он заставил ее спуститься на первый этаж и войти в двойные двери нового зала для презентаций, который был уже почти отделан и, на ее счастье, пуст.

Сквозь боль отчаяния, застилающую ее слух, она услышала, как захлопнулись за ними двери. Потом Джерри попытался обнять ее, и она, всхлипывая и задыхаясь, боролась с ним.

— Я ненавижу тебя, Джералд Костес, я ненавижу тебя! — кричала Лора в гневе. И она действительно ненавидела его, ибо не было никакого извинения его холодному отрицанию всего того, что от нее исходило: ее сердца, ее идей… Всего, всего!..

Джералд крепко держал ее, хотя и оставлял ей достаточно простора для сопротивления — чтобы гнев ее перешел в изнеможение. И в конце концов она без сил оперлась на него, слабая и почти бесчувственная. А он гладил по волосам, стараясь успокоить и утихомирить ее.

— Это неправда. И в том-то все и дело, — прошептал он мягко.

Она оттолкнула его, собрав остаток сил, и подняла горящее, залитое слезами лицо.

— Нет, правда! Я ненавижу тебя, Джералд Костес, — хриплым голосом повторила она. — Я ненавижу тебя за то, что ты взялся за эту работу, за то, что втащил Мэри-Лу в мою жизнь, за то, что любил меня, а потом отверг. Я ненавижу…

— Да, я уже понял, ненавидишь за все, — прервал он спокойно.

Он взял ее за подбородок, как бы желая убедиться, что она не ускользнет. Его прикосновение было теплым, а глаза мягкими и понимающими. И прежняя, хорошо знакомая слабость вновь пробудилась в ней, почти заставив ее снова склониться в его объятия. Она сдержалась, хоть это и было непросто, ведь она и так уже показала себя сегодня слишком уязвленной. Гордость была ее спасением, и она жалела, что не смогла выказать ее, а вместо этого ударилась в истерику.

Джерри с едва заметной усмешкой прибавил:

— А знаешь, держу пари, Мэри-Лу тоже сейчас заливается слезами.

Лора уставилась на него, широко раскрыв глаза. О Боже, она ведь вовсе не собиралась причинить Мэри-Лу вред, если бы не боль ее душевной травмы, они, быть может, сошлись бы и придумали что-нибудь приемлемое для них обеих.