Предчувствие любви

Разговаривали они на самолетной стоянке. Здесь же, занятый своим делом, находился и старший техник-лейтенант Рябков. Услышав выпад Валентина, он удивленно вскинул голову:

— Ох, Пономарев, заносчивый вы человек!

— Я, кажется, не обращался к вам, товарищ старший техник-лейтенант, — резко обернулся к нему Валентин. Выражение его лица говорило: «Ты — не летчик, и не тебе судить о наших делах».

— Зато я обращаюсь к вам, товарищ лейтенант, — спокойно продолжал Рябков. Он помолчал, вытер ветошью руки, бросил ее на стеллаж и веско добавил: — Как старший по званию и как секретарь комсомольского бюро.

— Ах, так! — вырвалось у Пономарева.

— Представьте, именно так, — строго ответил техник. — Простите за прямоту, ведете вы себя… Советую вам быть самокритичнее.

— Благодарю, — склонил голову Валентин, и по губам его скользнула ироническая усмешка. Он небрежным жестом перекинул через плечо ремешок планшета, взглянул на Рябкова с вызовом, но быстро овладел собой и попытался отшутиться: — Здесь меня не поняли, я гордо удаляюсь.

— А гордиться-то как раз и нечем, — перебил техник.

Сделав вид, что не расслышал последней фразы, Пономарев поспешно ушел.

— Зря вы вмешались, Петр Тимофеевич, — смущенно заговорил Зубарев. — Парень он вообще-то неплохой, просто у него такая манера — кусать по мелочам. Да я и не обижаюсь.

— Ничего, переживет, — старший техник-лейтенант проводил Валентина осуждающим взглядом. — Это ему на пользу. А вы… Не понимаю, почему вы ему во всем потакаете. А он наглеет.

— Просто не хочется лишний раз связываться, — вздохнул Зубарев.

Рябков никак не мог поверить тому, что Пономарев способнее Зубарева в летном деле. Николай нравился ему своей вдумчивостью и серьезным подходом к любому поручению. Избранный секретарем комсомольской организации, старший техник-лейтенант частенько привлекал нас к проведению различных мероприятий, и охотнее всех откликался на его просьбы Зубарев.

Весной, накануне празднования Дня Победы, замполит порекомендовал Рябкову провести с солдатами и молодыми офицерами тематический вечер под девизом «В жизни всегда есть место подвигу». Сделать доклад капитан Зайцев попросил командира, но Филатов не согласился:

— Нам бы с молодежью о насущных делах потолковать, а вы — о подвиге. Почему вы взяли такую тему?

— Есть такая необходимость, — пояснил Зайцев. — Кое-кто из молодых летчиков начинает этак свысока посматривать на технарей. Да, впрочем, и на своих товарищей. Я, мол, в авиации — главная фигура, вам до меня — как от земли до неба.

— Ну, такие ухари есть не только среди молодых, — улыбнулся майор.

— В том-то и беда, — подхватил замполит. — Вот, дескать, на фронте — там и подвиг, там — все. А сегодня, в мирные дни, — обычная служба, можно позволить себе и расслабиться.

— Понятно, — кивнул Филатов. — Но, на мой взгляд, получится лучше, если у комсомольцев и докладчик будет свой.

— Да, но кто? — озадаченно произнес замполит.

— Поручите Зубареву, — подал голос капитан Коса.

— Зубареву? — переспросил комэск. — Ну, какой из него оратор! Можно бы Пономареву, так ведь он, чего доброго, и не подготовится.

— Давайте все-таки Зубареву! — настаивал Коса. И Рябков его поддержал. Почему, мол, не рискнуть?

— Да рискнуть-то не грех, только не свести бы дело к очередной галочке в плане. Тема все же не простая, — колеблясь, вслух размышлял замполит, и вдруг в его глазах засветилась по-юношески лукавая улыбка. — А знаете что? — воскликнул он. — Пусть эти два друга выступят вдвоем. Пономарев — докладчиком, Зубарев — содокладчиком. Но — чур! — Он погрозил Рябкову пальцем, — тексты выступлений заранее не обсуждать, не согласовывать и ни в коем случае не приглаживать. В чем-то их мнения не совпадут, а это как раз то, что и нужно.

— Не вышел бы блин комом, — усомнился Филатов.

— Ничего, командир, — успокоил его Зайцев. — Мы тоже подготовимся и в случае заминки поправим. И потом — это же не собрание, а молодежный вечер. Разговор должен быть непринужденным. Вот пусть каждый и говорит так, как думает.

— Товарищ майор, — обратился к Филатову Рябков, — а вас я все же прошу прийти. Как фронтовика.

— Комсомолу отказать не могу, — улыбнулся Иван Петрович. — Только ведь в эскадрилье есть и другие фронтовики.

— А мы всех пригласим, — заявил Рябков.

— Правильно, — одобрил замполит. Затем, что-то быстро прикинув, посоветовал: — Пригласите еще и специалистов обслуживающих подразделений. А то ведь встречаемся с ними лишь на аэродроме…

На том и порешили.

* * *

К докладу Пономарев, как мы того и ожидали, не подготовился. К трибуне он вышел безо всякой бумажки, и уже начало его выступления заставило всех насторожиться.

— Товарищи, — сказал он, — в связи с темой нашего сегодняшнего разговора я должен сразу же сказать, что мы, военные летчики, для подвига рождены. Может, кому-нибудь такое заявление покажется нескромным, но это так.