Предчувствие «шестой волны»

— Я продолжу, — продолжил Михаил Шаунов. — Сейчас я буду умолять вас об одной вещи: ни в коем случае нельзя возводить хулу на Господа Бога. За это сразу полагается душевный крантец и, как сказано, огненная геенна. Но геенна скорее метафорическая, а вот душевный крантец очень реален. Хулу, как вы поняли, вообще нельзя возводить — ни на Бога, ни на людей, ни на птиц, ни на обстоятельства своей жизни. Мир надо принимать с любовью и благодарностью, а особенно надо благодарить Творца за его удивительное Творение. Я подчёркиваю — удивительное. Надо принять как факт, что это Творение необычайно красиво и гармонично, а наш мир, на полном серьёзе, является лучшим из множества возможных миров. Ну подумайте сами, как может Всемогущий сотворить плохой мир, если может сотворить более лучший? Пора поверить в чистоту мироздания, в нужность всех его элементов, включая те из них, что предстают нашему тщедушному разуму в виде банальной несправедливости. Давайте просто условимся, что это своеобразные испытания. И примем их с любовью, как полагается. И не будем сомневаться, что добро в конечном итоге одолеет зло, поскольку — вы верите мне? — Бог всё ещё по-главнее Дьявола. И тем более он позначимее тех мелких гадов, что изредка держат над нами власть.

Удивительное дело, но многие в зале стали внимательно слушать, местами даже раздались жидкие аплодисменты. Особо пожилые делегаты в задумчивости кивали головой, а кое-где молодёжь начала приветливо махать цветными платочками. Глава крестьянского профсоюза немного приоткрыл рот.

— Чушка косяка порет, — охотно поделился Гутэнтак с левосидящим мужчиной. — Базар нефильтрованный, слушать западло. Выцепить бы лохана всей братвой да грузануть, чтоб волну не гнал. Ладно, разведём. Завтра перед пацанами на бабки отвечать будет. А понты у него гнилые: бог не крыша, на стреле не отмажет. Если фраера начнут понтоваться, это какой же порядок?

Левосидящий в ужасе отшатнулся.

— Надо верить, что Господь уже дал гармонию, — жестикулировал Миша. — Надо только её увидеть. А помогут нам ценности, которые народ называет вечными. Я продолжу напоминать. Значит, не убий и не укради. В какой-то степени — не прелюбодействуй. А самое распозорное — судить ближнего своего. От этого происходят очень многие беды. А делов-то — ну не суди, и всё тут. Займись собой. Нет, им ближнего подавай. Что за отвратительная привычка?

Вильгельм Пенович из общества малоимущих задумчиво грыз свой ноготь с чёрной каёмкой, неумытый и неподстриженный. Валентина Мохнюкова распахнула газетку и углубилась в чтение. Так себе, бульварщина и картинки. Лисицын открыл глаза и ничего не понял.

— Кроме того, запрещается метать бисер перед свиньями. Я вот стою, метаю — но ведь не зря? Вы взрослые, образованные люди, разве не так? Вы не захрюкаете наперекор?

Глава крестьянского профсоюза закрыл рот. Валентина Мохнюкова с ненавистью рассматривала голую женщину. Лисицын кое-что начал понимать.

— Любовь и только любовь! И не ищите справедливость грязными методами. Займитесь собой, бросьте социальную канитель и революционную мерихлюндию. Начните делать добро. С этого дня, с этого часа. Вот как выйдете на улицу, так и начните. В мире столько несделанного добра, что вам хватит до конца жизни.

А. Я. Померанц собрался сказать сильную фразу, но растерялся и промолчал. Валентина Мохнюкова смотрела на голую женщину и хотела плакать. Лисицын снова потерял нить.

— Дожили, — сказал делегат Краснобучинского района Терентий Кимович Серохвост.

Лисицын подобрал нить, а Валентина Мохнюкова пустила по щеке слёзку. Не взирая на них, глава крестьянского профсоюза почесал ухо.

— Да кто ты такой? — рявкнул со своего места Загибин.

— Я? — чуть растерянно сказал Миша. — Я ничего плохого, я пришёл поделиться вам. Свет и любовь, прочих радостей. Вы не хотите Бога?

— Вон! — закричал на это вице-президент Союза налогоплательщиков.

От неожиданности Лисицын выронил папку и снова всё потерял. Валентина Мохнюкова гневно порвала чтиво. Не взирая на них, глава крестьянского профсоюза перестал чесать ухо.

— Мать честная, — на полном серьёзе сказал Вильгельм Пенович из общества малоимущих.

Он здорово потрудился за свою жизнь и удовлетворённо разглядывал средний палец.

— А я что говорил? — оживился делегат Краснобучинского района Терентий Кимович Серохвост.

— Но я не всё сказал, — заметил Миша. — Я не успел самое главное.

Лисицын ползал в проходе и собирал листы. Поднимал и аккуратно запихивал в папку. Ему помогал предыдущий оратор цвета дерьма.

— Щас пойду валить фраеров, — сказал Гутэнтак левосидящему. — Достали меня эти чуханы лагерные. Особенно вон та дунька, — он показал пальцем в направлении вице-президента.

Левосидящий на всякий случай извинился и пересел в другой ряд.

— Иди, иди, — уверенно говорил Загибин. — Смотри, парень, я звоню милиционерам.

Он достал сотовый телефон, нажал какие-то кнопочки. Гутэнтак подсел к бывшему соседу. Теперь тот оказался правосидящим.

— На зоне, — сообщил он, — бывают не только паханы и вертухаи, но и суки отвязные. Понятно?

Мужчина извинился ещё раз. Это не помогло.