Предчувствие «шестой волны»

— Интересно. Значит, твои родители познакомились в самолёте?

— А почему ты у меня не спросишь, где познакомились мои родители? — хитро подмигивая обоими глазами, влез в разговор Дон-Педро.

— Потому что твои папочки наверняка подружились в «Голубой устрице», — усмехнулась в ответ Христина, — все же знают, что ты христофорный. И сочинение ты, наверно, назвал не иначе как «Голубая мечта сбылась».

— Сочинение я назвал «Трое в лодке, не считая женщин», — засмеялся Дон-Педро и часто замигал глазами.

— А ты написала? — обратилась Христина к коротко стриженной ясноглазой девушке, которую, после того как она стреляла в Ленина, стали звать Каплан.

Каплан ответила, что написала, будто она принцесса, дочь злой ведьмы. «Нагородила такую волшебную сказку, что Гайдар ногу сломит. Потому что на самом деле папа Яша женился на маме из-за того, что должна была родиться я. Пару лет они помучились, да и развелись. Что тут писать?» Христина внимательно посмотрела на Каплан, а Лёшик на Христину.

— Вы с ним видитесь?

— Мама запретила. Но мы связались через Интернет года три назад. Он даже за меня математику решал. Даром что размазня — голова умнющая!

— Лёшик, а ты расскажешь о своём опусе? — ответила в конце концов на пристальный взгляд Христина.

— У вас было достаточно времени наговориться, — вмешалась Клавдия. — Ясно, что ты, милая, ничего не написала и ищешь, у кого украсть идею. Не выгорит, однако.

— Брось! Я написала уже «жили-были». Полдела сделано. Вернусь домой — закончу. Расскажу романтическую историю о том, как мама, вся в чёрном, курила на мосту и сплёвывала через перила. Папа подошёл, встал рядом. У мамы были в руках жёлтые цветы, а с папой чёрный пудель. Или наоборот. А может, цветов не было и пудель был не чёрный. Это не важно. Важно, что они поженились и переехали в Родинку. И в Родинке всё у них стадо хорошо. А про хорошо сказки не пишут. Герой непременно должен вляпаться в какую-нибудь дрянь, чтобы стать сказочным. Никак не могу представить себя в образе сказочной героини. На кого я похожа?

— На Дюймовочку. — сказал Лёшик. — Все подряд хотели на ней жениться, а она втихаря откормила огромную птицу и сделала им нос.

Присоединившись к дружному смеху, у Клавдии на поясе запищал брелок.

— Дай-ка свой телефончик, — сказала она Христине.

Христина протянула Клавдии трубку, и та позвонила Анно. Вернее, она сначала позвонила, сказала, мол, приходи, мы в «Шарашке», пьём пиво за стойкой, а только потом, отдавая трубку, заявила Христине, что сейчас придёт Анно. Трубка снова зазвонила, как только Клавдия выпустила её из рук.

— Христина! — сказала Христина. — Да… Да… Да… Сейчас. — И положила трубку снова в карман.

— Родители ждут меня, — сказала она торопливо. — Я обещала… Потом у нас гости. Извините, но… — Христина повысила голос, чтобы слышали все. — Мне надо идти! Всем пока!

— Тебя подбросить? — спросил Лёшик.

— Здесь недалеко.

— Но всё-таки!

Они встали и пошли к выходу. Клавдия крикнула вслед:

— Возвращайся, Лёшик!

На улице Христина попросила аспирин.

— Что с тобой?

— Ничего. Просто я весь день сегодня пью. Голова разболелась. Едем?

— Едем.

Усевшись за руль, Лёшик достал из аптечки аспирин, а из бара воду. Христина выпила. Машина тронулась.

— Что с тобой? — снова спросил Лёшик, припарковавшись у бокового входа на Кофейную башню.

— Не беспокойся обо мне, Лёшик, не надо. Если что-нибудь случится, ты узнаешь. Только не сегодня. Потом.

Христина уже открыла дверцу, но Лёшик взял её за руку:

— Твои ещё не спустились.

— Не твоя забота. Спасибо за аспирин. Тебе пора.

Христина вышла, с силой толкнула бесшумную дверцу и помахала с тротуара рукой. Машина сдала назад и свернула в проулок. Оставшись одна, Христина снова закурила, достала трубку и позвонила папе.

— Алло, Андерс, это Христина. Я не приду. Знал? Но на ужин я тоже не приду. Вот и славно. Вы ещё на башне? Хорошо. Целуй лягушек в холодные щёки. Потом расскажу. Я вас тоже. Счастливо!

Христина курила, стоя на краю тротуара. Её немного штормило, немного тошнило, немного ломило в виске, а она смотрела на тёмное небо. Вот-вот должны были вспыхнуть фейерверки. Христина ждала.

— Здравствуйте! — услышала она сзади высокий женский голос, обернулась и оказалась лицом к лицу с блондинкой, которую раньше приняла за поклонницу Айры.

— Вы ведь Христина? А я Александра — сестра Анно.

Над головой сестры Анно распустились в тёмном небе призрачные цветы фейерверков. Девушка в быстро увядающем звёздном венке взглянула вверх и предложила:

— Спустимся в Городской сад?

Христина кивнула. В горле только судорога и горечь. Она даже не поздоровалась. Сестра Анно в ореоле огней представилась Христине Ангелом Мщения: строгий профиль, большие, прозрачные, как стекло, глаза, длинные светлые кудри. Возмездие за тот вечер, когда суховатый Анно смотрел на Христину через отблёскивающие стёкла очков, пока рассказывал об эмиграции. А потом снял очки, близоруко поморщился, потёр пальцами переносицу. Христине вдруг стало до боли жалко всех разбросанных на восток и на запад неприкаянных, ненужных людей. Так жалко…

21.40