Предчувствие «шестой волны»

После окончания скучных лет мне выдали золотую медаль. Потом было дальше, высшее. Потом: три года аспирантуры.

Школьный класс был физико-математическим, специальность в вузе — экономическая, аспирантура — по философии.

Где-то лежат четыреста незащищённых страниц предположительно диссертации.

Работал ли?

С семнадцати лет. В 1996 году назначен политобозревателем газеты. Работал так более трёх лет. Был редактором политэкономической и литературных полос. Хвастался… Союз журналистов наградил меня дипломом «за лучший дебют года»… Добрый дядька Сорос выделил грант «за работу в области культуры»… Губернатор дал губернаторский приз… В итоге я уволился.

Как многая гуманитарная молодёжь, немного занимался PR. Как редкая молодёжь, был зампредом «Союза защиты пенсионеров Красноярского края» (хотя это, правда, тоже PR). Был редактором небольшой газеты. Преподавал: журналистику, философию, историю экономики.

В литературе?

Чего-то писал с семнадцати лет, с двадцати — то, что немного нравится, хотя бы себе. Много рассказов (1998). Повести: «Армия Гутэнтака» (1999), «Подлое сердце родины» (2000), «Братва по разуму» (2001). Романы: «Недомут» (1998), «Бог умер, и всё такое» (в соавторстве, 2001).

Пребываю, себе на удивление, в трёх Союзах писателей (включая ПЕН-клуб). Пребываю в редколлегии журнала «День и ночь» (с 2001). Лауреат премии Астафьева (2000), финалист премии «Дебют» (2001).

Был ли в партии?

Ну был. С кем не бывает?

Пил ли?

Ну пил. Одно время — много.

За кого я голосую на выборах?

Это почти неважно, за кого. Ну, за наших… Важнее, наверное, почему…

Верю ль? В Бога и т. д.?

Верить можно только в то, чего нет. Сущее в вере не нуждается. Таким образом, легко создаётся мнение, будто верить в Бога — надо, что это — синтез привилегии и обязанности… Но сегодня точнее и добродетельнее верить во что-то иное.

Верю пошлым образом… В то, что люди хорошие (иначе, боюсь, они — апостериори — поголовно будут козлы). Некоторые виды веры вредны, от них хочется избавиться. Допустим, от пресловутой веры в себя. Пусть в себя верят — дураки, бандиты, подростки… И те, кто им завидует. Гуру разные. Президент США. Полезнее верить в то, что тебя ещё нет.

Чего хотел бы пожелать (людям)?

Нормальным людям — больше желаний. Лучшим — избавления от них. Ну и здоровья там. Остальное — приложится.

Чего хочу?

См. предыдущий пункт.

Чего боюсь?

Принято боятся либо жизни, либо смерти, либо того и другого сразу. Это банально. Я банален по-своему и всерьёз боюсь только боли, простой, физической.

Чего я не знаю?

Жизни. В исконно российском смысле этого слова. И не хотел бы.

Что я знаю?

Как и все: те знаковые конструкции, которые сам выбрал или придумал.

Есть ли тайна?

Как у всякого. К счастью, свою главную тайну человек обычно не знает сам.

Александр Резов

Глубокое детство

Родился я 19 июня 1982 года в 11:15 утра.

Самое раннее воспоминание: ясельная группа, маленький кудрявый мальчик, который оступается и падает, а я начинаю закатывать его в ковёр. Зачем это сделал — ума не приложу, но воспитательница, рассказывая маме о случившемся, несколько раз срывалась на смех. Представляю, что пережил бедный мальчик.

В дополнение к детским воспоминаниям — жуткая аллергия и вечно забинтованные руки. Поездки на отдых в Крым, где аллергия становилась ещё сильнее, и сыпь переползала налицо. Приплюсуйте к этому выбритую от вшей голову и получите весьма чёткий портрет меня пятилетнего, изображающего на дискотеке модный тогда брейк.

Воспитательница в первом детском саду чем-то напоминала директора школы, куда отправили учиться маленького Дэвида Копперфильда. Звали эту богатую телом даму Раиса Яковлевна. Она убирала волосы в пучок, имела довольно грозный вид, пинала кошек, часто орала и таскала детей за уши. Я, меж тем, обещал вернуться повзрослевшим и взорвать весь детский сад. Повзрослев, передумал.

Будучи выпускником другого сада, я поехал в так называемый «детский сад на даче», то есть летний лагерь для самых маленьких. Где и произошло много чего интересного: например, там я в первый раз тонул — поскользнулся на поросшей водорослями бетонной плите и, незамеченный взрослыми, ухнул в реку. Выбрался каким-то немыслимым образом, даже пилотка с головы не слетела. Зато понимание того, «почему рыбки под водой не разговаривают», осталось на всю жизнь.

Пан-спортсмен