Предчувствие «шестой волны»

Из глаз струями хлынули слёзы. Дружно расхохотались клерки. Клоун раскланивался, раздавая бумажные цветы. Теодор перелез через перила и подбежал к комиссару. Оба охранника веселились вместе с остальными служащими, и никому не было дела до умирающего у них на глазах человека.

Теодор рухнул на колени перед комиссаром. Лицо полицейского стало бледнее зимней луны, пухлые щёки обвисли, как лопнувший воздушный шарик. Рот был вымазан кровью и выглядел страшной пародией на улыбку клоуна.

— Всё будет хорошо, — сказал Теодор, кладя руку на плечо комиссара. Тот едва повернул голову. — Скоро приедет врач, и всё будет хорошо. Потерпите немного…

— Какой смешной, правда? — Комиссар вцепился в рукав Теодора.

— Вам нельзя говорить, — сказал Теодор. — Скорая уже едет. Не двигайтесь.

— Я тоже хочу цветок! Почему мне не дают? — голос переполняла детская обида.

Комиссар снова закашлялся и обмяк.

Теодор зажмурился. Руки заскользили в воздухе, выписывая сложные пассы. Пальцы задели жёсткую проволочку, торчащую из рукава. Не думая, Теодор резко потянул её вверх. Тонкая бумага зашуршала, и в руке распустилась белая лилия.

— Вот…

Комиссар пустыми глазами смотрел на бесполезный цветок. Теодор положил лилию ему на грудь. Бумажные лепестки медленно краснели, впитывая кровь.

— Браво!

Теодор поднял голову. Клоун смотрел прямо на него и хлопал.

— Господин шпрехшталмейстер будет в восхищении!

— За что? — спросил Теодор, поднимаясь.

— Не догадался? — ухмыльнулся клоун.

— Закон о бродяжничестве?

— За всё приходится платить, а в море было холодно. — Клоун отсалютовал ему пистолетом. — До скорой встречи, фокусник.

Теодор молча смотрел, как он пробирается сквозь толпу клерков, похожий на нелепую длинноногую птицу. Клоун нырнул в проулок, и оттуда донёсся пронзительный смех.

Держась за перила, Теодор спустился. Его мутило. Вокруг пересказывали друг другу шутки клоуна, надрываясь от хохота. Кто-то попытался изобразить умирающего комиссара, — это вызвало такой взрыв смеха, что Теодор не выдержал. Грубо оттолкнув вставшего на пути клерка, он побежал вниз по улице.

Через два квартала Теодор остановился. Прижавшись спиной к стене, он озирался, готовый к тому, что из-за угла в любой момент появятся акробаты или жонглёры, карлики или силачи, а может, и сам таинственный шпрехшталмейстер Элиас Шангале. Значит, «Великолепный» всё-таки не утонул? Наверное, шторм выбросил корабль на пустынное побережье где-нибудь в Африке или Южной Америке. Сколько лет циркачи прожили там, выступая перед мартышками и попугаями?

Мимо, громыхая тележкой с горячей едой, проковылял торговец-китаец в широкой тростниковой шляпе. Из распахнутых лючков валил густой пар, до Теодора долетел резкий запах жареной рыбы и специй. Голод до боли сжал живот. Теодор поспешил за торговцем и догнал его у поворота в узкий проулок. Купил два сэндвича с тунцом и стаканчик растворимого кофе и набросился на еду с таким наслаждением, словно голодал месяц.

— Не хотите сахарной ваты? — предложил китаец.

— Простите? — удивился Теодор.

— Сахарная вата, — повторил торговец. — Помните? Выходишь из шатра на солнце и чувствуешь аромат…

— Из какого шатра? — Теодор попятился.

Китаец мечтательно закатил глаза.

— Нет, вы не можете отказаться! — Он достал из тележки розовое облако на палочке. — Держите!

Китаец вложил вату в руку Теодора и, улыбаясь чему-то своему, поковылял дальше. Теодор с раскрытым ртом смотрел вслед. Цирк пропитывал город — даже уличные торговцы начали сходить с ума. Может, и Агата решила податься в гимнастки? Образ домохозяйки в блестящем трико, раскачивающейся на трапеции под куполом цирка, подействовал, как холодный душ. Теодор чуть не забыл, ради чего вышел из дома!

В утренней газете не нашлось ни строчки об убийстве начальника порта, не говоря уж о списках погибших и пострадавших. Первую полосу занимала статья о слоне в городском парке. Автор совсем не удивлялся появлению животного, зато взахлёб рассказывал, сколько радости слон принёс детворе. Теодор швырнул газету в урну и направился к Морскому Вокзалу.

На площади акробаты строили живую пирамиду. Вокруг стояли служащие порта и грузчики со складов. Теодор подошёл к стеклянным дверям, но они оказались заперты. Внутри виднелись раскуроченные остатки помоста, по полу катались цветные шары, но тел не было. Теодор повернулся к ближайшему клерку.

— Где я могу найти списки?

— Списки? — переспросил служащий. — Какие списки?

— Погибших и пострадавших от взрывов.

— Каких взрывов? — удивился клерк. — Надо же, как ловко! Браво! Бис!

На вершине пирамиды, опираясь на голову усатого крепыша, стояла на одной руке девушка-акробатка. Рыжие волосы развевались на ветру, как знамя. Понуро опустив голову, Теодор пошёл прочь.

До позднего вечера он метался между больницами и клиниками, но не нашёл и следа своей домработницы. Дважды заходил к её племяннику: в первый раз тот сказал, что понятия не имеет, где Агата; во второй — вышел в клоунском колпаке и захохотал. Теодор убежал.