Предчувствие смуты

— Кое-кто жертвует из частных коллекций. Желающих пострелять, да еще по живым мишеням, — немало. Для Европы наш солдат — чем не мишень? Вот и слетаются на Кавказ любители легкой охоты. Недавно задержали одну семейную пару. Он — эстонец, мастер спорта по стрельбе, она — русская, тоже спортсменка и тоже мастер спорта по стрельбе. При них было письмо, адресованное родственнице покойного генерала Дудаева. А Дудаев служил в Эстонии, оттуда его полк вылетал и бомбил афганские аулы.

— Сколько же за бугром снайперов! — не то спросила, не то ответила Тамара. — В прошлом месяце оперировали сержанта. Пуля пробила ему бронежилет и застряла в шейном позвонке.

Никита уточнил:

— Пулю вы отдали на экспертизу?

— Отдали. С недавних пор наши специалисты исследуют и пули, и осколки. В телах наших военнослужащих мы находим металл из дальнего и ближнего зарубежья. Некоторые бывшие советские республики уже смотрят на Россию как на своего врага… И не только смотрят…

Заметив, что Никита пытается усомниться в ее суждении, поправила себя:

— Факты свидетельствуют…

— Факты можно подобрать разные, что и друг будет выглядеть как недруг. Нельзя всех под одну гребенку… Правители — одно, рядовые граждане — другое.

Но и Тамара понимала, о чем толковала: ведь родилась и выросла в семье военного врача, за военного инженера вышла замуж. И в семейном кругу разговоры велись чаще всего об армии. И семейную библиотеку составляли книги о людях армейского труда.

У нее было суждение о современной армии. В хирургическом отделении, где лежат раненые, чего только не наслушаешься!

— Но делают боеприпасы не министры, — доказывала она Никите очевидное, — и в окопах сидят не дети олигархов.

— Известно, дети олигархов в армии не служат. Это не Англия, где не делается исключения даже для членов королевской семьи.

Тамара высказывала свое мнение. Это было мнение раненых, для которых уже закончилась военная служба, и речь могла идти только о размере пенсии, об инвалидности, о квартире.

— Россия — это Россия. Цари не вернутся.

— Говорят, их заменили олигархи.

— Олигархи исчезнут, как только власть переменится. Они — как грибок на ногах, стоит ноги мыть почаще…

Тамара поворачивала разговор на крамольную тему. Никита, как наставлял его начальник особого отдела, избегал крамольных тем, и спросил, о чем не мог не спросить:

— Вы узнавали, чья пуля угодила сержанту в шейный позвонок?

Ответ у нее словно заранее был готов:

— Узнавала. Боеприпас изготовили твои земляки — рабочие Луганского патронного.

Он рассудительно заговорил:

— Так что же получается, вина и на них ложится? Я скажу больше. В наш БТР угодил снаряд из безоткатного орудия и не разорвался. Саперы его обезвредили. Взрыватель отправили в лабораторию. Оказалось, боеприпас изготовлен в Испании, а сама взрывчатка — из Рубежанского химического завода. Есть такой на Луганщине. Завод сохранил за собой название «казенный». Выдает военную продукцию с первого января 1917 года. Работал с перерывами в Гражданскую войну и останавливался в год немецкой оккупации.

— Тебе известны такие подробности! — удивилась Тамара.

— Там работают наши слобожане. Они такие же саперы, как и мы.

— Которые ошибаются один раз? — переспросила она, внимательно глядя на собеседника. Его взгляд таил загадку.

— Примерно, — ответил раздумчиво.

Для Тамары никакой загадки не было. Уже новый командир саперной роты лейтенант Червонин на инструктаже привел эту расхожую поговорку, и в тот же день солдат из нового пополнения — вот совпадение! — подорвался на мине-ловушке. На обочине дороги солдат заметил блестящий кошелек из хромовой кожи. Соблазнился находкой. Перепрыгнул через кювет. Схватил кошелек. Прикинул на вес. Тяжелый, видимо, одни медяки. Развернул — остался без пальцев…

Время торопило. Прощаясь, Никита поцеловал Клавочку, попытался обнять и Тамару, но она для поцелуя подставила только щечку, зато произнесла слова, которые его ободрили, укрепили надежду на все лучшее:

— Не задерживайся. Мы с Клавочкой будем скучать.

Не сказала, по ком, но и Клавочке было ясно, о ком она говорит. Она взглянула на крестного, как всегда смотрела на отца, который часто уезжал в командировку. Одна Тамара знала, что из таких командировок не всегда возвращаются. За последние годы под красными звездочками сколько могилок прибавилось на городском кладбище!..

5

Звездная августовская ночь. Ущербная луна прикрыта застывшим облаком. Со всех четырех сторон — холодная сухая степь. Свирепствовали кузнечики. В августе они особенно трескучие.

Никита Перевышко шагал по ночной Слобожанщине, вдыхая запах свежескошенного донника.

Вскоре Никита нагнал шедшего впереди человека с тяжелым рюкзаком за плечами. Еще издали было заметно, что пешеход то и дело оглядывался и все ближе держался обочины, как бы предоставляя незнакомцу с рюкзаком дорогу для обгона. Когда Никита поравнялся с пешеходом, тот резко остановился, не выпуская руки из кармана.

— Привет, земляк. Вижу, нам по пути.

— Привет, — поздоровался пешеход, не обнажая руку.

— Что там у тебя — нож или кастет?

— Ствол.

— Ствол в таких случаях держат у груди.