Преддверие (Книга 3)

...Рот обожгло спиртом: невыносимый запах спирта ударил в ноздри.

- Теперь дыши глубже, - произнес успокаивающе мягкий голос где-то рядом. - Грудь освободилась. Дыши.

В голосе была неожиданная усталость.

3

- Задал ты мне работы: общее истощение да гнойный плеврит... Сколько лет назад ты сослан?

- Уже четыре года.

- Сколько тебе лет?

Вопросы звучали как приказания - но не подчиняться им отчего-то было немыслимо.

- Около двадцати.

Странный священник сидел в ногах кровати: рука его еще лежала на пульсе Андрея.

Бревенчатая, с железной печкой комната была обставлена скудно и просто. Пестрые ситцевые занавески закрывали дверь в сени - комната была единственной: вторая дверь из нее вела в операционную. Под потолком, на протянутой наискось веревке, покачивались связки сухих трав. Под несколькими теплилась лампадка. На одной из стен висело несколько акварелей и рисунков углем - в основном местные пейзажи. В шкафике в углу виднелись склянки медицинских препаратов. Скобленый стол, придвинутый к низкому окну, служил письменным - на нем теснились папки бумаг. Внимание Андрея привлекла сделанная на корешке одной из папок размашисто-ровная надпись: "Материалы к кн. "Гнойная хирургия".

- Срок?

- Пожизненно.

- Что было причиной или поводом для ареста?

- Я шел по делу о заговоре Таганцева.

- В шестнадцать лет? - священник сдержанно улыбнулся. - Тебе около двадцати лет, и почти четверть из них ты провел по тюрьмам. Как тебя зовут?

- Андрей Шмидт. А Вы... Вы... - Пораженный неожиданной догадкой, Андрей попытался приподняться, но священник мягко ему помешал. - Ведь Вы Владыко Лука, Вы - Валентин Феликсович Воино-Ясенецкий! И Вы - Вы - здесь!

- Да, я - Воино-Ясенецкий.

Воино-Ясенецкий оказался почти таким, каким когда-то и представлял его Андрей по рассказам Даля: широкоплечий, высокий, с чем-то хищно-львиным в посадке крупной головы и красивых чертах лица - он казался властным и суровым, но в этой властности не было властолюбия, а в суровости безразличия. Весь облик его дышал скорее грозным мужеством, чем благостью: с ним невольно связывалось представление о черном клобуке инока Пересвета это был священник-воитель.

- Ты - лютеранин?

- Нет, я православный.

- Ты все четыре года не причащался?

- Да, конечно.

- Ты устал - попытайся уснуть. Ты хотел бы исповедоваться сегодня вечером?

- Да... мне хотелось бы. Очень хотелось.

- Хорошо, сын мой. А теперь - спи, - с осторожностью укрыв Андрея вторым, меховым, одеялом, Воино-Ясенецкий сложил пальцы хирурга в благословляющей щепоти.

4

Высокие пятистенки дома с небольшими окнами, расположенными довольно высоко от земли... Но стоят не в ряд, а словно хотят попросторнее рассыпаться под этим высоким небом... И от этого ли или от того, что деревья чахлы и редки, а окоем - бескраен, крепкие, с высокими крышами дома кажутся маленькими детскими игрушками, разбросанными по огромной доске стола. В России, когда выходишь на деревенскую улицу даже с домишками куда ниже и плоше этих, пространство замыкается ощущением жилья, места, обжитого людьми...

А здесь человек чувствует себя беззащитным и крошечным, затерянным в бесконечности раскрывшихся под этим высоким небом простором.

Туруханск... Простор пространства, переливающегося через называемый городом поселок... Деревянная колокольня городской церкви.

Андрей покачнулся: перебирая рукой колья редкой изгородки, сделал еще два шага до сваленных в кучу бревен и сел. Голова была очень тяжелой захотелось уронить ее в колени, но Андрей заставил себя не делать этого он давно уже заметил, что силы восстанавливаются быстрее, если заставлять себя делать усилия...

Метрах в ста от Андрея у высокой бревенчатой стены какого-то амбара играли в городки дети - не очень маленькие, восьми-десяти лет. Детей, с непокрытыми головами, но в ярко расшитых кухлянках, было трое: двое мальчишек с обычными для русской деревни лицами и смуглая скуластая девчонка с черными до блеска, забавно-короткими косичками...

Андрей невольно залюбовался девочкой, отскочившей несколько шагов с поднятой в руке битой: белизна кухлянки живописно подчеркивала темный цвет ее лица и веселую черноту волос... Местная... якутка?.. эвенка?.. Андрею много уже доводилось видеть коренных уроженцев этих мест, в основном издали, но кто из них кто - он не знал...

"Я был бы рад, если бы ты перестал путать эвенков с якутами - между ними нет ничего общего", - нахмурясь произнес недавно Воино-Ясенецкий.

Какая, в чем тут может быть разница?.. Господи, как все это странно: играющие дети, стены бревенчатых домов, городишки затерянного в безбрежных пространствах...