Предел бесконечности (сборник)

— Посмотри, что с материалом, — не оборачиваясь, распорядился он. Указание относилось к лаборанту.

— Извините… — Глеб однозначно понял свое состояние: стыд.

Проворонил, — подумал он и диагностировал внутри себя досаду. — Хотя точнее сказать — «прокузнечил».

Новое ощущение родилось где-то в глубинах мозга. Логичная, но неиспользуемая словоформа. Игра слов. Шутка. Юмор. Юмор — сложнейшая эмоциональная конструкция, присущая человеку.

И в тот миг, когда он подумал о важном достижении в саморазвитии, мирное дыхание леса разверзлось громом.

Жулавский подскочил, как на пружине, а Глеб обнаружил себя возле полыхающего автоклава. Рядом в обоженной траве корчились в судорогах останки биологического тела, источавшие гнусный запах жареной плоти.

— В сторону!.. В сторону, тебе говорю!! — Жулавский отодвинул индивида, а сам направил на пылающий аппарат жерло портативного огнетушителя.

Глеб стоял, как окаменевший, и смотрел на погибшего. Мыслей не было. Лишь лавина неосознанных образов и ассоциаций заливала мозг и сознание.

— Он… погиб… из-за меня… — едва смог выдавить он.

И получил звонкую оплеуху.

— Тебя задело? Отвечай!.. Немедленно: диагностика состояния!

— Физические и логические функции в норме, — автоматически отчеканил индивид.

Оплеуха, как он успел заметить, существенно помогла. Мысли вернулись, а вместе с ними и аналитические способности сознания.

— Алексей Андреевич, — начал Глеб, но Жулавский лишь махнул рукой в сторону тропинки, ведущей к коттеджу.

— Иди домой. Ты тут не при чем. Замкнуло где-то… Скажи Антону, чтобы одевался, и быстро шел сюда… Черт возьми! Пять лет работы! Теперь нового лаборанта придется готовить.

Последнее Глеб слышал уже из-за спины. Так Жулавский простился со своим ассистентом.

— Пап, почему это случилось? — Анна подняла влажные глаза на отца.

— Трудно сказать, детка, — Жулавский со вздохом встал из-за стола. — Может быть предохранитель не сработал, может быть корпус дал трещину. Эта штука была очень старая.

Улыбчивая Полина бесшумно появилась рядом и аккуратно собрала на поднос посуду.

— Пап, а этот индивид мне нравился. Он красивый был.

— Да. Вытри слезки и пойдем-ка погуляем.

Анна тут же повеселела и, опередив отца, выскочила за дверь. Он догнал девочку на лестнице.

— Пап, — Анна приступила к реализации своего плана, — а кто теперь будет тебе помогать? Антон?

— Ты же знаешь, Антону нельзя долго находиться на улице. Он болен.

— Но ведь тебе нужен новый лаборант.

— Нужен, разумеется.

Отец и дочь медленно шли по тропинке к реке.

— Пап, а как начет Глеба? Он умный и сообразительный. Помнишь, ты сказал, что посвятишь этого индивида мне? Вот и оставь его в лаборатории!

Жулавский на минуту задумался.

— Нет, милая. Глеб предназначен для других целей.

— Но он же умеет учиться! Ты посмотри, сколько он читает. Я даже завидую. Мне бы такую скорость.

Алексей Андреевич хмыкнул.

— Уж не Антон ли тебя надоумил? Полчаса назад он твердил мне то же самое.

— Ну вот! Так что тебе мешает?

Анне показалось, что отец готов согласиться.

— Нет, дочка, — прозвучал уверенный ответ. — Глеб скоро уедет, чтобы жить у людей, которым он нужен.

Девочка поджала губы.

— Пап, но он мне тоже нужен.

— Анюта, мы уже это обсуждали. Ты должна стать хорошим специалистом, неважно, какую сферу деятельности ты изберешь. У тебя будут верные друзья, умные коллеги, любящий муж. Все в твоих руках. Индивид тебе не поможет.

— Но я хочу, чтобы у меня был настоящий друг!

Жулавский остановился.

— Анна, индивид и человек — принципиально разные существа.

— Тогда зачем ты их делаешь?

— Чтобы люди использовали их, любовались ими. Это искусство, детка. Искусство созидания.

— Тогда я хочу научиться этому искусству! Давай, я буду тебе помогать.

Отец в первый миг растерялся.

— Ты еще слишком… юная.

— Маленькая, ты хотел сказать? Папа, ты забыл? Мне скоро шестнадцать лет! Я поступлю в университет, как Филипп. Ты думаешь, я неспособная? Думаешь, только парни могут стать настоящими биологами?

— Ну что ты, что ты, — спокойствие давалось Жулавскому с большим трудом. — Твой брат выбрал науку. Это верно. Он сделает неплохую карьеру. Но я не ученый, я творец. И вот этого как раз Филипп не понимает.

— Поэтому вы поссорились?

— Почему ты считаешь, что мы поссорились? — в голосе отца появился холодок.

— Ну… он тогда так спешно уехал. Я решила, что вы поругались. И Антон сказал, что Филипп сделал что-то очень нехорошее, а ты его вздрючил.

— Антон слишком много говорит. Да, Анна, Филипп сделал нечто плохое. Он украл у меня одно из моих творений.

— Индивида?!

— Хм… не совсем. Он взял основную,… как бы попроще выразиться,… главную часть будущего индивида.

— Чтобы сделать своего? И сделал? — глаза девочки загорелись азартом.

— Нет. Он не знает, как я создаю альтернативную жизнь.

— А мне ты расскажешь?

— Потом. Анюта, я тебя очень люблю. Обещаю, когда ты вырастешь и выучишься, я обязательно открою тебе эту тайну. А ты обещай, что никогда, никому не будешь рассказывать о моей работе.

— Да я давно обещала, — фыркнула Анна. — И между прочим, никому ничего не говорила. Даже Олегу.

— Ты у меня умница.