Предел безнаказанности

Так вот, Василий, человек практичный, прихватил с собой солдатский котелок и все что нужно для ухи – картошечку там, лучок, специи, и пошли мы с ним на «Старуху». Место так называлось, где когда-то старая застава стояла, от которой давно один фундамент остался. Представляешь, всего в каком-нибудь километре от границы с Финляндией, среди сопок – защищенное от ветров озеро с кристально чистой водой, в котором рыбы – не меряно и нет ни одного рыболова, уже бог его знает, сколько лет. Середина июня, все в зелени, земляника поспела, а в Карелии, знаешь, какая земляника душистая, крупная и вкусная! Никогда такой не ел…

В общем, пришли мы на озеро и первым делом искупались. Потом срезали удилища, привязали леску со всем необходимым и давай окуньков ловить. Заброс – рыба, заброс – рыба. Кайф неописуемый. На уху очень быстро наловили. Костерчик развели, почистили картошку с рыбой… И вот, когда уха была почти готова, вдруг видим, как посередине озера лодка плывет, и в ней два человека!

Мы с Василием обалдели. Сначала подумали, что это нарушители границы, а мы-то без оружия и спрятаться на берегу негде! Присмотрелись – фуражки зеленые, за веслами – сержант с нашей заставы, на корме – офицер из отряда. Оказалось, что выходной-то мне не просто так дали, а чтобы я именно с этим офицером отправился как раз на «Старуху» сети рыболовные ставить! Но во время боевого расчета начальник заставы сказать мне об этом не посчитал нужным. А когда до дела дошло, кинулись искать сержанта Козырева, а его нет нигде. Начальник на мои поиски всю заставу по тревоге «В ружье!» поднял, а с офицером на рыбалку другого сержанта отправил. В общем, досталось мне тогда – по самое не балуй, чуть вообще не разжаловали, и выходного дня мне за все время оставшийся службы так больше и не дали…

– А как же уха? – спросила Марина.

– Уху мы с Василием так и не попробовали. Вылить пришлось… Мне с ухой, что-то не везет… – Володя нахмурился. Та уха оказалась не съеденной, а уха в Богачево – не сваренной. Вместо нее сваренными оказались…

– Ты в армии стрелял часто? – прервала мрачные мысли Марина.

Володя отвернулся от окна и увидел в руках девушки ружье.

– Это то самое? Незарегистрированное? – спросил он.

– Шестнадцатый калибр, – Марина протянула ему одностволку. – Осторожно, заряжено. Дядя Гриня всегда ружье заряженным держал, за комодом, чтобы в любой момент можно было достать, ну и, допустим, от грабителей обороняться…

– Из чего только я не стрелял, – Володя сдвинул в сторону запирающий рычаг и переломил ружье. – Из пистолетов, автоматов, пулеметов, из снайперской винтовки и из мелкашки, даже из гранатомета, а вот из охотничьего ружья ни разу не доводилось, – у него наконец-то получилось извлечь патрон из патронника.

– Как думаешь, порох не отсырел?

– Не знаю, – пожала плечами Марина, беря и осматривая патрон. – Дядя Гриня всегда патроны сам заряжал, говорил, что так надежнее, что с его патронами осечек не бывает.

– Ты сама-то стрелять умеешь?

– Конечно. Я и с дядькой на охоту ходила, и со Славиком. Он меня всему и научил, – Марина вставила патрон обратно, закрыла ружье и картинно прицелилась сначала в дверной проем, потом развернулась и навела ружье на окно. – Появись сейчас утка на середине озера или даже под тем берегом, и я отсюда не промахнулась бы. Главное – не забыть ружье с предохранителя снять.

– Ну да, – Володя улыбнулся. – Лучше, спрячь-ка его от греха до поры до времени…

– Скажи мне, Белолобый, – убрав ружье обратно за комод, Марина подошла к нему почти вплотную, – ты очень жалеешь, что из-за своей армии два года жизни потерял?

– Вообще не жалею! – выпалил он, но, заметив, как в глазах девушки сразу что-то изменилось, поспешил пояснить:

– На самом деле, конечно, жалею. Но больше всего о том, что целых два года с тобой не общался. Тогда, перед армией у нас с тобой все по глупости не сложилось. Я должен был тебе объяснить, но как-то…

– Да ладно, не оправдывайся. О чем же ты не жалеешь?

– Не жалею? Не жалею о том, что по-другому стал смотреть на многие вещи, что дурь из башки выветрилась, что закалился там физически…

Представляешь, мне однажды пришлось пойти в наряд, который называется «Часовой заставы». Ночью, почти в пятидесятиградусный мороз! Вообще-то сержанту в такие наряды ходить не положено, но был январь, и все дембеля домой ушли, а молодежь еще курс молодого бойца в отряде проходила, и нас на заставе осталось раз, два и обчелся. Так вот, чтобы, не дай бог, часовой не замерз, в наряд ставили сразу двух бойцов – друг за другом присматривать.