Предел империй

— Кто в здравом уме возьмёт на себя ответственность определять отсутствие «мифологем» в практике общественного сознания, если они абсолютно неизбежны для любых его проявлений? Не является ли эта претензия новым изданием коммунистических амбиций на «истинно научное знание»? Не являются ли новым изданием тоталитарной коммунистической идеократии претензии авторов программы на определение и установление обязательных «нравственно-политических оценок»? Каких можно ожидать от них «политических оценок», например, Владимиру Красное Солнышко? Или ставшему в старости сталинистом Владимиру Вернадскому?

10) «Наиболее адекватным представляется путь судебной оценки, при котором каждый нормативно-правовой акт, изданный в условиях тоталитарного режима, может быть обжалован любым заинтересованным лицом… с целью признания его недействующим полностью или частично со дня его принятия или иного указанного судом времени. В свою очередь, решение суда о признании нормативного правового акта недействующим влечёт за собой утрату силы не только этого нормативного правового акта, но и других, основанных на нём нормативных правовых актов» (приложение 4).

— Готовы ли авторы поставить под сомнение каждый, то есть любой акт, «изданный в условиях тоталитарного режима», включая систему записей актов гражданского состояния, признания образования, научных степеней, установления авторских прав и массовых прав собственности, технических, санитарно-трудовых и медицинских стандартов, систему архивов? Готовы ли они, наконец, подвергнуть сомнению такие нормативно-правовые акты СССР, как международные договоры, включая договоры о зарубежной собственности, границах и контроле над вооружениями? Способны ли авторы программы вообще различать репрессивную практику СССР и объективно нейтральную государственную деятельность советского периода, включающую в себя вопросы внешней политики, обороны, образования, медицины, экономического и социального развития?

Готовы ли М. А. Федотов и С. А. Караганов, исторически принадлежащие к среде младшей советской номенклатуры и идеологическому персоналу центральной коммунистической власти, отказаться от таких личных знаков тоталитарного и идеократического режима, как их изданные в СССР сочинения и защищённые в СССР диссертации? Готовы ли инквизиторы с чистой совестью «нравственно-политически оценить»: диссертации Караганова — «Роль и место транснациональных корпораций во внешней политике США» (1979), «Роль и место Западной Европы в стратегии США в отношении СССР (1945–988)» (1989), его советские книги — «США: транснациональные корпорации и внешняя политика» (1984), «США — диктатор НАТО» (1985); диссертации Федотова — «Свобода печати — конституционное право советских граждан» (1976), «Средства массовой информации как институт социалистической демократии» (1989), его советские книги — «Конституционный статус советского гражданина» (1982), «Схемы по советскому государственному праву» (1984), «Советы и пресса» (1989). Или внимательному читателю стоит найти и процитировать неотъемлемое историческое коммунистическое лизоблюдство этих трудов?

11) «Принять официальное постановление о том, что публичные выступления государственных служащих любого ранга, содержащие отрицание или оправдание преступлений тоталитарного режима, несовместимы с пребыванием на государственной службе» (приложение 8).