Предел обороны

Павел кивнул. Гиперборей, внявший сути предложения, не осмелился повторить этот жест, он лишь жалко улыбнулся, соглашаясь, похоже, на все, что угодно. Самолет активно снижался, и процесс сопровождался всеми положенными эффектами — тряской, воздушными ямами, закладыванием ушей у пассажиров.

За бортом была все та же белесая непроницаемая мгла. Не то чтобы Павел надеялся посмотреть сверху на город или сомневался во всепогодности лайнера, но… В конце концов, он тоже летал в последний раз, пожалуй, еще на «парашютной практике» лет десять назад — два подъема на «вертушке» до восьмисот метров и выпадение кулем из открытой двери под крепкие матерки инструктора… А на гражданских, да с нормальной посадкой, как-то вот и не довелось.

Огни полосы выпрыгнули из-под крыла совершенно неожиданно. Только что казалось — лететь далеко, а снижаться долго, и вдруг колеса ударили в грунт, на секунду снова зависли в воздухе и снова ударили, загремели по стыкам бетонных плит…

Один из гипребореев сказал что-то энергичное и короткое на языке Общины. Остальные переглянулись, кто смущенно, кто с облегчением. Сергеев поднялся, игнорируя табло о ремнях, накинул свою курточку. Вопросительно посмотрел на Павла.

— Щас… — пробормотал тот, пытаясь рассмотреть в иллюминатор здание аэропорта. — Щас, погоди… Подъедем поближе.

Видно было на удивление хорошо, снег, в котором самолет заходил на посадку, похоже, только что достиг земли — вычищенный бетон взлетной полосы белел буквально на глазах.

— Небогато тут у них, — заметил Сергеев, глядя в другой иллюминатор.

Какого-либо здания, похожего на вокзал, не просматривалось. Несколько сооружений, явно технического назначения, один самолет — старый поблекший экземпляр с двумя винтами по высоким крыльям. На стоянках неподалеку пребывал другой такой же с разобранным и прикрытым чехлом мотором, парочка вертолетов и один видавший виды четырехкрылый «Ан-2». Похоже, что воздушных судов большего тоннажа этот порт вообще не принимал, а лайнер бизнес-класса должен был смотреться в таком окружении почти как звездолет инков.

— Отлично, — пробормотал Павел. — Хоть гадать не придется.

Иркутским бортом мог быть только ближайший к зданиям винтовой динозавр, тем более что приземлился он действительно недавно — к самолету только начал выдвигаться трап, возможно, единственный здесь.

— Все, тормозим! — Павел потянулся к коробочке «паузы» на поясе.

Сергеев шумно закрыл молнию и заранее втянул голову в плечи.

— Тебе понадобится помощь! — провозгласил гиперборей. — Не забудь включить нас в контур.

Удержаться от шпильки Павел не смог:

— А если не понадобится?

— Мы можем не подходить сразу… Затеряться в толпе…

Павел осмотрел пятерых крепких парней, деловито натягивающих одинаковые черные пальто со шляпами и заворачивающихся в белые шарфы. Как скажет Филиппыч: конспирация, мать ее…

— Одно утешение, — произнес Павел вслух, — мой двойник тоже будет на «паузе».

И нажал кнопку.

Самолет замер. Снежинки за стеклами иллюминаторов сложились в прихотливый пространственный узор. Неизвестно зачем собравшаяся снова заглянуть в салон бортпроводница так и не распахнула дверь.

— Если на клона это не подействует, то сейчас он нам задаст… — сообщил Сергеев.

— Тогда шевелись! — бросил Павел.

Осторожно отодвинув с пути девушку — не затоптали бы! — он проследовал в носовую часть лайнера. Крохотная кухня, короткий тамбур… Вот и дверь наружу. Черт бы побрал все эти рычаги!

Дверь наконец поддалась. Удерживаясь за порог, Павел свесился из самолета и разжал руки. Полтора метра — ничего, нормально.

Удар. Перекат. А следом уже сыплются гипербореи…

Триста метров по ровному бетонированному полю — мелочь, все равно что полкруга по стадиону. Только застывшие в полете снежинки бьют в лицо, словно мелкие холодные камешки.

Больно…

Не выбить бы глаза!..

Воины страны полярных ночей стелются рядом, словно не замечая ни разбросанных в воздухе замерзших водяных кристаллов, ни медлительности землянина. Сергеев, кажется, отстал — черт с ним, догонит.

Вблизи винтовой динозавр выглядит еще хуже, чем издали. Полинявшая краска, так что едва можно разобрать марку «Ан-24», гондолы моторов в плохо стертых потеках масла, забрызганные иллюминаторы… И снова нет трапа!

— Мы могли бы надеть крылья, — известил Марутта, останавливаясь рядом и тоже глядя вверх, на забрызганное до полной серости брюхо самолета. — Но они остались в сумках.

— До которых теперь не добраться. — Павел сплюнул и огляделся. В принципе машина с трапом была уже недалеко. — А ну-ка взялись!..

Гипербореи поняли сразу. Пятеро воинов налегли на самобеглую авиалестницу, и сооружение резво покатилось к самолету. Связанные с двигателем задние колеса, не вращаясь, волоком тащились по бетону. Павел сглотнул и отказался от мысли о помощи.

Запыхавшийся Сергеев подоспел к самолету одновременно с трапом.

— И нечего так смотреть! — объявил опер. — Стометровка у нас даже в нормативах не прописана!

— Наверх, — коротко распорядился Павел.