Предел обороны

Клекот ее голоса напоминал бульканье лавы. Павел невольно послушался. Как следует оглянуться он все еще не мог, но краем глаза увидел, что обстановка резко изменилась. Бешеная рубка кончилась — все уцелевшие монстры выстроились полукольцом за спиной гарпии. Здесь был даже покалеченный скорпион без хвоста и обеих клешней, и одноногий демон, попавший под первые выстрелы. Градобор в поле зрения не появился — с ним все было ясно.

Вот только время ли сейчас скорбеть о павших?

Москва на «паузе» — ассамблейщики ничего не сумеют сделать. Добив десант, демоны ринутся в город, и тогда там действительно воцарится Хаос. Привычный мир рушился, и утешением было только одно: единственный человек, сумевший это осознать, не успеет увидеть его конца.

— Тварь, — прохрипел Павел. — Бей, не жди…

Лапа демоницы продолжала бороздить через одежду грудь. Ей нужно было лишь нажать посильнее да поглубже впиться когтями…

— Убей его! — раздалось совсем рядом, и Павел вывернул голову на звук. — Выпусти гнев на волю, и великий Хаос отдаст тебе всю свою силу!

Творец-отступник стоял близко. Очень близко. Если бы у землянина был хотя бы нож!

— Убей!.. — снова начал сектант, но демоница вдруг сделала по-птичьи быстрый выпад головой в его сторону. Гиперборей вскрикнул и, отлетев шагов на пять, плюхнулся в снежную кашу.

— С-сама!.. — прошипела гарпия, снова приблизив морду к лицу Павла. — Смотришь?.. Хочу, чтобы видел, как буду тебя рвать…

— Смотрю, — отозвался тот вяло. — Рви уже быстрее…

Исчадие Хаоса вдруг исторгло на чешуйчатые губы какую-то очень знакомую плотоядную улыбку и…

Проклятие! Надо было догадаться раньше!

— Галя?

— Была, — булькнула та. — Теперь — нет!

— Почему же — нет, — пробормотал Павел, — очень похожа. Ты всегда была… ершистая. Убрала бы когти, больно.

— Это хорошо! — радостно объявила демоница, но землянин вдруг почувствовал, что давление действительно ослабло. Так что же… она еще способна слушать?

— Твой Петр — марионетка. Так? Он ничего не может без тебя.

— Он может учить… И направлять…

— Он направляет твою силу, не свою. Но тебе-то все это зачем? Хочешь прикончить меня — валяй! Но люди при чем? Разнесете же город к чертовой матери!

— Великий Хаос!..

— Бред! К черту Хаос — ты пришла за мной!

— Да!.. И я получила!..

— Согласен. А дальше? Ты двенадцать лет мечтала увидеть меня на коленях. Теперь это так, радуйся. Но что дальше? Выпотрошите меня и разойдетесь по домам?

— Ты не жалеешь ни о чем… — проклокотала гарпия. — Ты не на коленях…

— Это потому что ты меня держишь, — подсказал Павел.

Долгие секунды демоница размышляла. Может быть, вопрос был сейчас для нее слишком сложным. А может быть, гарпии вообще тугодумы?

— Галя, не делай этого… — прохрипел сзади гиперборей. — Твоя цель не он… Он лишь твое средство… Убей!.. Ты обезумела, если ставишь под угрозу нашу миссию!

Обезумела? Павел как будто вдруг прозрел: да, наверное, причем уже давно. Глупо было пытаться объяснить ее действия, они всего лишь порождения воспаленного рассудка… Значит, остается только попытаться разрушить сложившийся в ее помутненном сознании образ циничного лжеца, поступить вопреки ее самовнушенному сценарию…

Улыбка, подаренная демоницей учителю, была столь же злорадной, что и доставшаяся раньше землянину. Она убрала лапу с груди своего трофея и отступила на шаг:

— Теперь не держу…

Павел втянул воздух полной грудью. Ребра отозвались резкой болью и, кажется, хрустом. Ничего, главное — суметь встать…

Сдерживая стон, он медленно перекатился на бок, отжался на руках и поднялся на колени. Выпрямиться не удалось — что-то перехватило в боку. Но так, скособочившись, оно, может, и лучше?

— Галя, — позвал он, оборачиваясь. — Извини… меня…

Чудовище вздрогнуло, как от удара. Страшные крылья судорожно хлопнули, подняв в воздух брызги снега, клокочущий рев вырвался из нечеловеческой глотки.

— Врешь!.. Ты никогда… не извиняешься!..

— Теперь извиняюсь, — поправил Павел. — Только редко. Раз в двенадцать лет.

— Просишь пощады?..

— Нет. Прошу простить. После этого можешь ударить.

Лапа чудовища каким-то куриным движением сгребла назад снег и землю.

— Так нельзя!.. Ты не должен!.. Проси пощады!!!

— Нет, — повторил Павел. — Ты была молодой дурой тогда. Но если б сказала о ребенке — все могло быть иначе.

— Все равно бы ушел!..

— Скорее всего, — честно признался он. Это сейчас было нужно — честно… — Но ушел бы не так. Извини меня… за ту боль.

— Что ты знаешь… О той боли… — Она тоже вдруг рухнула на колени своих птичьих ног, сделала движение навстречу. — О двенадцати годах боли…

Крылья сомкнулись над его головой, погрузив в полутьму. Жесткие сильные лапы сдавили плечи, притянули, уткнули в мокрые перья на груди…

— Галя!.. — Крик творца Павел едва расслышал. — Ты предаешь нас!.. Не можешь сама — отдай другим, иначе будет поздно!

— Назад! — рявкнул монстр. — Не твое дело!..

— Остановись! — Голос отступника был наполнен неподдельным ужасом. — Что ты творишь?!