Предел приближения

- И за это время... все, молчу, молчу. До сих пор приводишь хоромы в порядок? - я кивнул. Маша старательно изображала младшую сестру, до которой нет никому дела и за которую никто не отвечает. - У тебя, кажется, две комнаты? Я вижу, все деньги ушли на покупку. Талия мне рассказывала, что ты один со всем ремонтом возишься. Дело движется от получки до получки.

Талия нахмурилась, но я рассмеялся. Давно уже не слышал такой откровенной болтовни и столь же откровенного любопытства. Некоторая скованность, бывшая прежде меж мною и моей соседкой, теперь исчезла. Талия улыбнулась вслед за мной, и Маша, верно восприняв этот сигнал, продолжила расспросы, к которым теперь присоединилась, с моего бессловесного позволения и ее подруга. Пока бразды нашей беседы находились целиком и полностью в Машиных руках, девчушка удовлетворяла свое любопытство, а я отвечал ей, охотно и без какого-то принуждения. Рассказал о работе, "главбух, это звучит гордо", съязвила неугомонная, - о том, каким образом досталась мне эта квартира - "значит, фирма, подарив тебе ее, просто купила тебя лет на двадцать вперед. Или сколько ты будешь выплачивать им из своей зарплаты. Кстати, какая она у тебя?"

- Чуть больше половины одного квадратного метра жилплощади, отшутился я.

- За десять лет не управишься, - серьезно сказала Талия, и эта ее серьезность завела Машу еще больше. Мы как-то так сошлись взглядами в этот момент... словом, ее веселость заразила и меня. Я вспомнил анекдот, довольно старый, о новоселах, потом еще один из той же серии. Смех Маши был неподражаем. Улыбка Талии - наверное, она уже слышала все эти шутки, - в противоположность подруге, - тоже. Я стал рассказывать еще один, искоса поглядывая на свою соседку.

Она стояла, прислонившись к стене, и с видимым интересом наблюдала. За мной и за Машей, мы оба были в фокусе ее внимания. К кривляньям и шуточкам своей подруги она привыкла и теперь любовалась моей реакцией на Машу, реакцией, должно быть, непосредственной и весьма сумбурной. Она улыбалась в нужные мгновения, когда мы оба вспыхивали смехом, и поддерживала наши фразы своими репликами так, чтобы разговор не затухал, тыкаясь в глухие стены, а велся свободно, как ему заблагорассудится. И все же она была отстранена как-то от нас, отстранена незаметно, почти нечувствительно, наверное, она привыкла вот так вот отстраняться во время любого разговора, чтобы взглянуть на собеседника со стороны, другими глазами. Она словно бы экономила силы в слишком активной беседе, перекладывая большие затраты на поддержание темпа на других. Мне, человеку, привыкшему работать не столько с цифрами, сколько с людьми, стоящими за ними, их создающими или претворяющими в жизнь, и потому считавшему себя неплохим знатоком и бумажного и человеческого, все же далеко не сразу стало заметна эта черта характера Талии; впрочем, в те дни я меньше всего задумывался над подобными вещами. С превеликим удовольствием я ловил, как бабочек, разноцветные мгновения веселья, счастливый уже тем, что принят в доселе закрытый круг общения, и аккуратно складывал их в закрома своей памяти. Все же не так часто подобное происходит со мной. То были минуты, имеющие легкий, едва ощутимый, - благодаря Маше, конечно, - аромат бесшабашной юности, уже подзабытый мной за синим экраном дисплея, за горами распечаток, за колонками цифр, за вечной серьезностью занятий, и вспоминаемый последнее время совсем нечасто, почти всегда лишь во снах.

Последний мой анекдот уже не произвел на Машу прежнего воздействия, должно быть, ей, как ртути, требовалось что-то иное, и постоянная смена ощущений была ее целью. Потому она пригласила меня, и Талию заодно, к ней, моей соседке, в гости.

- Ты же не видел раньше, так сейчас хоть посмотришь. Для тебя это будет невосполнимое ощущение.

Провожая нас в квартиру - кот медленно пятился перед ней, не зная как себя вести в моем присутствии, - она положила руку на талию своей подруги, жестом, давно уже привычным ей, но по-прежнему волнующим саму Алю - чтоб избежать каламбура, лучше назвать ее так, как это делала сама Маша. Моя соседка как-то взволновалась от этого внешне невинного жеста, лицо ее, в это мгновение представшее передо мной, отобразило смену привычно отчужденных черт более мягкими и нежными. Я посмел предположить, что этот жест значит для нее больше, чем мне представляется. И тотчас Талия согласно положила руку на бедро своей подруги.

Я неожиданно оказался в кратком одиночестве - и вошел последним. Маша довела подругу до гостиной, посадила на диван. Рядом с ней сел я. Сама же Маша расположилась напротив, в кресле и, тут же спохватившись, вскочила и исчезла в кухне с намерением приготовить чаю. Мгновение - она оставила нас наедине.

Наступила нерешительная, томительная пауза, какая бывает, когда самый шумный и активный участник беседы неожиданно покидает круг собравшихся. Талия смотрела прямо перед собой, я же искоса разглядывал хозяйку, в особенности отчего-то ее ладони, плотно сжатые меж коленей. Наконец, она повернулась ко мне - я едва успел отвести взгляд.