Предел приближения

- Она легкая девочка, - продолжила Талия, - и потому душе ее требуется все яркое, сияющее, новое, все, охваченное восторгом; она боится листопада, ибо он напоминает ей о неизбежном, а все неизбежное для нее означает смерть. Наверное, ты и сам догадался об этом. Зиму она обычно хандрит, и на время каникул я вожу ее на юг, куда-нибудь далеко на юг, где тепло и зелено, где нет смены времен года, и все время лето, и поэтому кажется, будто смерть никогда не наступит. Возвращаясь, она часто болеет, укоряет себя, что не смогла запастись южным солнцем, напротив, растратила весь запас жизненных сил на жаркое лето чужих стран; вместе с ней болею и я, быть может, это служит ей хоть маленьким утешением. Но все равно, она не может жить без солнца...

Талия замолчала, задумчиво глядя на несобранный шкаф, лежащий на полу. И неожиданно спросила:

- Долго ты с ним возишься? - недоумевая, я посмотрел на нее. - Я имею в виду твои попытки самостоятельно собрать это вместилище одежды.

- Дня четыре, - я не понимал причин ее интереса. - Хотя должен был уложиться в вечер четверга. Еще до... - я не знал, как сказать, - до того, как мы с тобой...

- Ошибка в чертежах?

- Да нет. Скорее человеческий фактор. Я не технарь по натуре. А почему ты спрашиваешь?

Она не дала прямого ответа, казалось, Талия сама не знала, с чего вдруг задала этот вопрос.

- Так просто подумалось. Он вроде бы бессмыслен сейчас, занимает кучу места, мешается под ногами. Но ты с ним возишься, пытаешься соединить одну деталь с другой, приспособить их как-то вместе, неудачно, все меняешь и делаешь заново, - она замолчала. - В сущности, этому шкафу ты посвящаешь часть своей жизни, и если у тебя ничего не получится, то он, этот жизненный отрезок, будет напрасным.

- А если нет?

- Шкаф будет служить тебе долгие годы, может быть, всю жизнь. И чем дольше ты с ним возился при постройке, тем памятнее и дороже тебе он будет, порой и откроешь его только затем, чтобы вспомнить об этом.

С этими словами Талия осторожно коснулась носком домашней туфли боковой стенки шкафа. Нежданная пауза затянулась, мы оба не знали, чем ее заполнить.

- Наверное, я мешаю тебе его доделать, - наконец произнесла она.

- Нет, не очень. В последние дни я вовсе не занимался его постройкой. Да мне и некуда с ним спешить. Это покупка на будущее, сейчас мне еще нечего туда класть, я от силы на треть заполню его вещами.

Талия невольно улыбнулась.

- Шкаф развития. Хороший символ, к тому же, так идущий тебе. У меня никогда не было пустующих шкафов. Купи я шкаф сейчас, он немедленно, он обязательно станет заполнен самыми различными вещами, пускай и не предназначенными для хранения в шкафах....

- Вам, женщинам...

- Нет, дело не в женской привычке захламлять каждый угол кучами вещей. Дело в сути самого шкафа, в том, что для меня он не может быть полупустым, - видя, что я не понимаю ее слов, Талия вздохнула несколько раз, словно собираясь что-то произнести, но затем махнула рукой. Почти безнадежно. - Это не так важно, как ты подумал. Просто слова, отпущенные на ветер.... Забавно, помнится, я начинала этот разговор с одиночества, а вышло, что к нему приплелся твой шкаф. Интересно... - она снова замолчала и снова добавила невпопад: - Все же, у каждого из нас свои склонности к приятным и неприятным жизненным ощущениям. У тебя свои, у меня... совсем иные.

И снова коснулась мягкой домашней туфлей стенки шкафа.

- Маше тоже необходимо пустое место в шкафу, - неожиданно произнесла она. - Нет, не для развития, не на будущее. На сегодня. Ей нужно такое место, я, конечно, утрирую, где она всегда может спрятаться ото всех.

- И от тебя? - не знаю, зачем я задал этот вопрос. Талия поежилась.

- Да. И от меня, - произнесла она после долгой паузы. - Ей жизненно необходимо свободное пространство, немного, совсем чуть-чуть, но чтобы оно принадлежало только ей, и никто, кроме нее, не имел на него никаких прав, она замолчала, сорвался голос. - Каждому человеку необходимо свободное пространство своего "я". Всякой близости человеческих отношений есть свой предел; преступивший его либо поработит того, чей предел он нарушил, либо изгонит того прочь и этим поработит самого себя.... Поэтому Маше так нужен ее пустой угол в шкафу, где она всегда отыщет тишину и покой своего заповедного места, безлюдной гавани, куда внешний мир не смеет пробраться.

Ее туфля коснулась шкафа. Я невольно следил за этими прикосновениями, они что-то значили для меня, нечто пока еще неразгаданное, но связанное с нашей неспешной беседой, с моей гостьей... да и со мной, наверное.