Предел прочности. Книга четвертая

Разные слухи приходилось слышать про «Дом», порою дело доходило и до запредельной фантастики, вызывающей разве что улыбку. Но как это часто бывает, ближе к правде оказалась наиболее скучная версия, высказанная Александром Нагуровым.

- Фильтрационный кордон, - произнес он на редкость будничным тоном, словно булочку в кафе покупал.

- Что? – переспросил кто-то из наших.

- Фильтрационный кордон, - добросовестно повторил Саня и ту же пояснил: - созданный для случаев, требующих повышенной секретности класса А2.

- Еще один фантазер на нашу голову… Стальные псы часть девять? Секретные материалы по инопланетникам? – неслось со всех сторон.

Александр терпеливо ждал, когда остроумие сокурсников иссякнет, после чего продолжил:

- Дом - это место, где не действуют общие нормы и законы, где у Организации развязаны руки и где она максимально эффективно добивается поставленной задачи, задействовав все имеющиеся средства.

- Организация внутри Организации? Тюрьма?

- Нет, не так. Там не обязательно содержат заключенных, скорее персоналии, чей статус находится под вопросом и в ситуации с которыми необходимо разобраться максимально скрытном образом, чтобы не навредить расследованию, не вызвав преждевременного общественного резонанса.

Нагуров продолжал говорить, но его уже не слушали, ибо не интересно и скучно. Отовсюду неслись новые версии, одна фантастичнее другой, захватывая дух и воображение. Жаль, что тогда не дослушал Саню, кто же знал что пригодится.

- Петр, с тобой все хорошо? – от голоса Валицкой веяло теплотой и заботой.

Персоналии, чей статус находится под вопросом…

- Со мной все замечательно, - делаю вид, что широко улыбаюсь, даже не пытаясь скрыть фальши. – Скажите, Анастасия Львовна, долго меня здесь держать будут?

- Завтра отпускают.

- Завтра? – глупо переспрашиваю, хотя ответ прекрасно слышал.

- Да, именно завтра, а что тебя так удивляет?

- Быстро вы… разобрались.

- На дворе конец октября, больше месяца прошло. Если для тебя это маленький срок, - Валицкая разводит руками.

Больше месяца… Два дня в отключке, двенадцать дней на восстановительные процедуры, а оставшееся время разговоры, местами напоминающие допрос, местами дружескую беседу, вот как сейчас, с горячим чаем и плюшками. И было бы совсем мило, сиди мы в уличном кафе, а не закрытой комнате без окон, с единственной дверью и записывающими устройствами в стенах.

- Почему отпускаете, вы же не выяснили, что произошло?

- Мы, Петр, - поправила меня Валицкая, - мы не выяснили, не отделяй себя от Организации, на которую работаешь. Тебе же хочется вернуть кусок памяти, узнать события последних девяти дней в Дальстане?

Здесь Анастасия Львовна права - очень хочется. Когда видишь выходящего из стены брата, руку-призрак, убивающую охранника, открываешь рот в немом изумлении и… следующим кадром идут стены палаты, заботливые врачи, склонившиеся над твоим телом - поневоле возникают вопросы.

- Почему раньше на счет брата не сказали?

- И что бы это изменило? – Валицкая, аккуратно, двумя пальчиками, взяла медовый пончик и надкусила. Тщательно прожевала и только после этого продолжила: - теперь ты знаешь, что Михаил Воронов глава секты иллюзионистов и…

- Что и?

- И какие твои дальнейшие действия? Встретиться, поговорить, убедить вернуться домой безумного фанатика, руки которого по локоть в крови? Тебе за семью свою не страшно?

Что я мог на это ответить? Теперь и сам не знал, точнее не помнил.