Предел прочности. Книга вторая.

- Правого бери, правого! – а это уже Леженец распоряжается, узнаю азартные нотки в голосе. Именно под их аккомпанемент Дмитрий гонял меня по татами.

Я настолько заслушался, что перестал тискать противника, да и тот притих, пытаясь разобраться в окружающей обстановке. Если судить по голосам и углу обзора: на выручку подоспела кавалерия в лице Авосяна, Леженца и МакСтоуна. Да-да, МакСтоуна, я не ошибся. Нахальное: «ну че, Затовцев, забирай прислугу и расходимся», прозвучало именно из его уст. Этого-то придурка каким хреном сюда занесло?

Перевожу взгляд на противника, с которым секунд тридцать просто лежим и обнимаемся. Запал продолжать драку как-то сразу испарился, появилось чувство неловкость.

- Хорош, - недовольно произносит он. Мы одновременно отпускаем руки, а после откатываемся друг от друга. Пока я тяжело поднимаюсь с земли, отряхиваюсь и пытаюсь определить раны, происходит диалог между белобрысым Микаэлем и МакСтоуном. Герб и Дмитрий тоже участвуют в разговоре, но общий тон задает именно МакСтоун. Его нахальная, местами наглая манера речи лучше всего подходит для переговоров с высокородными. Да он сам таковым и являлся, плоть от плоти.

- И че, ты мне угрожаешь? – бычит Том.

- Помни, с кем разговариваешь, МакСтоун. Я не дикая мартышка с твоего отряда, - спесивости белобрысому дылде не занимать. Встал в позу, одну руку перед собою вывел, другую завел за спину – оратор хренов. Рядом столпились шестерки, некоторые пребывают совсем уж в неприглядном виде: разбиты физиономии, порвана одежда. Один так и вовсе шатается, держась за ухо. Этому точно зарядил Авосян: после его богатырских замахов полдня отходишь. Не удивлюсь, если Герб бил раскрытой ладонью, кулаком и вовсе пришибить мог.

- Затовцев, я тебя прекрасно помню. Помню в таком виде, о котором здесь лучше не вспоминать. Или хочешь тему развить?

- С тобой разговаривать, себя не уважать, - нашелся Микаэль и сделал театральную паузу. Пренебрежительно махнул в сторону распростертого тела девушки и произнес: - этой своей передайте, что бы ходила и оглядывалась. Кирпичам здесь не место.

После чего, преисполненный достоинства, удалился восвояси, вместе со своей свитой.

- И какого хрена здесь делаю? - взвился МакСтоун, стоило последней шестерке покинуть поляну. – Наших бьют, наших бьют. Где ты здесь наших увидел, а?

- Иди уже, - добродушно улыбается в ответ Авосян.

- И пойду, - злой Том поворачивается в сторону спортсмена. – Ну че, Димитрий?

- Я это… я попозже, - парень не сводит глаз с лежащей девушки. Мне кажется, или в глазах его вижу волнение.

- Да ну вас, - МакСтоун зло машет рукой и шагает в сторону опушки, засунув кулаки в карман. Он не успел дойти до деревьев, как Леженец оказался рядом с Соней: пощупал пульс, посмотрел зрачки, скинул с тела футболку и подсунул девушке под голову.

Я и забыл, как наш спортсмен неуклюже ухаживал за Арчер. После запрета спаррингов на татами совсем скис. Пытался перекидываться шутками в полутемном коридоре, но Соня скорее напрягалась, чем веселилась. Пару раз уступал место в очереди на раздаче, один раз даже дверь открыл, но вместо девушки в открытый проем влетел запыхавшийся толстяк: обед – не время для сантиментов, и расшаркиваний. Не получалось у Леженца с Соней, от слова совсем. Не знаю, была ли у него подруга на родине, но если судить по манере ухаживания, даже опыта такого не имелось. И вдруг такое… Я пожалел, что Соня была бессознания, настолько заботливым и участливым наш дуболомный спортсмен мог быть. За руку схватил, по лбу погладил, что-то прошептал.

- Подожди, - останавливаю я Герба.

Вряд ли мы сможем предложить большее, по сравнению с тем, что уже делает Дмитрий. Девушку банально вырубили, лишив сознания и все что ей необходимо - время прийти в себя. А когда это случится, когда она откроет глаза, то первым увидит лицо Леженца. То еще зрелище, конечно, но кто знает этих девчонок, может парню удастся обратить на себя внимание.

Герб понял меня правильно, широко улыбнулся и пробасил:

- Вроде шевелится.

В конечном итоге с Арчер все оказалось в порядке. Мы довели девушкУ до клиники, где ей поставили диагноз: сотрясение категории С. Первый раз слышал подобное определение, вместо привычного: легкой или средней тяжести, потому за разъяснениями обратился к Гербу.

- Пустяки, ничего страшного – пояснил великан, явно чем-то увлеченный. Я проследил за его взглядом и уперся в фигуру Леженца. Дмитрий только что не летал на крыльях счастья: бесконечно улыбался и, кажется, светился изнутри. Первый раз видел таким нашего спортсмена: ни тебе дурацких шуточек про задницу или вечного гогота, зато внезапно проявилась забота и внимание. Все то время, что шли до больнички, парень не отходил от Сони ни на шаг, то и дело порываясь подхватить под ручку. Ага, как же, позволит она такое. Уже одно то, что не гнала, и разрешала идти рядом, считалось успехом. И Дмитрий этим беззастенчиво пользовался в сотый раз живописуя драку: кому и как прописал с вертушки, кому с локтя втащил.