Предел

— Ой, только не это! За такое количество лет все идеи давно исчерпались. Могу поспорить, Ваша Светлая идея давно вычеркнута из списка. Вот, видите этот перстень? Красивый, правда? Право, мне смешно даже… Если Вы выскажете нечто новое, такое, что я еще не обдумывал, он — Ваш. Ну?

— Надо спросить у Даэроса!

— А… Спросить? У Даэроса? Да… давайте пальчик. Кольцо — Ваше. Я, конечно, и не подумаю спрашивать у этого «сочинителя» героических историй… Задним умом в докладах все кажутся очччень умными… Но идея — новая. Ничего подобного мне точно в голову не приходило. По-глупому проспорил. Ну, давайте еще по глоточку, за настенную роспись. Элермэ!? Ну, вот… Стражей сюда! Охранять покой со спящей Светлой Зовущей. Тсс! Кто разбудит — на выработки отправится. Знающие! — Амалирос орал на подданных шепотом. — Закончили?! Всем в Зал Совета. Ар Минэль, помогите мне привести себя в порядок.

Отряд двигался к Дрешту тем же порядком. Эльфы поднимали пыль впереди, иногда отъезжали далеко, иногда останавливались, поджидая телеги.

— Нэрьо, ты как?

— Да, ничего уже. Неплохо проехались, а? Но обидно…

— Ну, ты же и так не собирался его убивать?

— За ублюдка?! Моего брата назвать…

— Ой, ну ты опять закипел как котелок! Тебе что, мало, да? Любой горшок, любая ваза, деревья и… и что-нибудь еще, вполне себе треснут и порвутся в клочья. Зверь, орк или птицеед — запросто. Насчет гномов или гоблинов — не уверен. Сделать свой смерч внутри чего-нибудь и потом его оттуда вытащить, ты тоже теперь можешь. В паре работать научились. Почти. Нэрьо, ну ты представь себе, как его мотало. А? А тарлы как отрывало!? Ну, тебе же Элермэ передала: стог на голове. Брат, ты просто не понимаешь, как я сожалею, что лично его таким не видел. Это же можно бесконечно вспоминать. Ну, правда, ты же не собирался его прикончить?! — Даэрос с тревогой смотрел на насупленного брата. Нэрнис, который ранним утром еще лучился собственной значимостью, совершенно сник. Отобрали у ребенка игрушку, н-да!

— Я бы не смог. Нет, убивать, конечно… Чревато различными последствиями. Но поспорить на равных — хотел. А пришлось сдаваться! Я же думал, что вот сейчас ему… нос на колючку натяну и чихать заставлю. А «обчихался» сам! — Светлый скомкал испачканную в крови тряпку.

— Тогда мы оба — обчихались. Я тоже поторопился стихи писать. — И Даэрос прочитал то, что значилось на стене спальни его Повелителя. — И… все равно, он, конечно, выползень. Но кое-кого я отловлю. Знаешь, братишка, этот «кое-кто» очень сильно меня в детстве подставил. Я вот сейчас думаю, и неужели я до сих пор жив? За такое можно просто от злости убить, не думая. Я бы убил.

— А что такое?

— Да так… личное. Да не сопи ты так. Ладно… Ты бабочек любишь?

— Ну, бабочки и бабочки. Летают.

— Счастье-то какое! А некоторые их ловят, бегут к тебе и орут: «Ой, посмотри, какая прелесть!»

— Ну и что?

— Нэрьо, тебе кто больше не нравится: пауки, змеи, мокрицы, вши, блохи, клопы?

— Тараканы. Гадость, тьфу!

— Вот! Бабочки — это тараканы с разноцветными крыльями. Ты как-нибудь присмотрись к их брюшшшшкам! А теперь представь себе целую постель дохлых, давленых тараканов! Ты покрывало снимаешшшшь… или, не глядя, в постель за-ле-за-ешшшшь, а там… лежат эти ошлепки, из брюх всякие их белесые внутренности…

— Ой, не надо! Хватит! Бррр!

— Ага! А если ты нервный бешеный Темный, две тысячи лет никакой личной жизни? И надо же — не прибил на месте!

— Так ты…

— Не я! А вот того, кто меня в спальню пустил, чтобы… меня там под кроватью застукали, я оччччень хорошо помню. Сочтемся. Кстати, как у тебя с Элермэ так хорошо получается, а? Зовущие, это же — редкость! И принимать Весть, тоже не все могут.

— Во-первых, через посредников. Или родная кровь по отцу — «во-первых». И родство стихий, я воду тоже люблю. «Посредникам» это чуждо. Они Весть не переносят, они её «выталкивают», как бы избавляются. В заданном направлении. Это только на один сатр можно без посредников. Вот и представь, сколько сатров между нами. И сколько всякой живности пострадало. Не смертельно, конечно, нет… Но, знаешь… что-то сестра за него испугалась, потом разозлилась. Я думал у меня голова треснет! — Нэрнис все-таки заулыбался и глаза снова из темно-зеленых превратились в ярко-изумрудные. — Нет, но все равно, здорово мы вдвоем теперь можем, да? А представь, если не на расстоянии по образу, а напрямую Повелителя твоего, как шарррахнуть!

— Ой, Нэрьо, не обижайся, но ты как дитя. Что ты к нему привязался — то убьем, то шарахнем. Где твое Светлое сострадание? Он же все-таки живой. Ошметки твари помнишь? Вот!

— Но я же просто — кто кого «продавит», а не на порвать… Ладно, раз он тебе так нужен — забирай!