Предел

Помолчали. Нэрнис и Пелли считали обиды, сравнивали, взвешивали. У Нэрниса выходило гораздо лучше, чем у Пелли. Все его выводы были далеко идущими. Темный, даже не наполовину, а совсем! — это раз. Удар как у молотобойца — это два. Выражается как деревенский мужик — это три. Может переодеваться и достоверно прикидываться человеком — это четыре. В похабных заведениях явно раньше бывал — это пять. Из предыдущих наблюдений: ловко скачет — это шесть. Умеет красить волосы девам — это семь. Называет себя ювелиром (Нэрнис покосился на украшение Пелли) — это восемь. Где он всему этому научился и сколько же ему лет? — все равно, девять. Кто, в конце концов, его отец и как допустил такое безобразие? — десять. Все десять пунктов в совокупности тянули на одну большую обиду — братьям положено ничего друг от друга не скрывать. Второе невыносимое обстоятельство, это — удар в солнечное сплетение с последующим удержанием головы. Исключительно из братского всепрощения, все оскорбления «словом» можно совместить в третью обиду. Но… но если бы этот сомнительный брат не проделал всего вышеперечисленного, то возможно Нэрнису пришлось бы в скором времени изучать некоторые из первых десяти пунктов самостоятельно. И неизвестно, была бы в списке профессия ювелира. И, кошмар! А не пришлось бы тогда Нэрнису научиться торговаться?! Ужас!

У Пелли на первом месте стоял удар. «Как он мог Его ударить?!» Вторым по значимости был «козлиный помет». «Мерзавец!» В третьих, в-четвертых, и в-пятых: «Ненавижу!» И почему Великолепный Нэрнис называет это чудовище братом?! Что-то общее конечно есть. Но они же далеки как небо и земля. Но с другой стороны, они сейчас идут по дороге, а не сидят за решеткой, где Великолепному Нэрнису совсем не место, а её, Пелли, ждало неведомое наказание. Это — раз. Она стала намного красивее с этим цветом волос. Это — два. (Видела свое отражение в воде, а в зеркале это будет еще лучше). Она не прихватила с собой даже жалкие накопленные гроши, но Даэрос не станет жадничать и даст ей попользоваться этой баночкой с сажей. Точно даст. Это — три. Платье — очень красивое и дорогое. Это — четыре. У неё на шее — потрясающее украшение: шнурок от кошелька Прекрасного и Любимого и золотая монета, целая золотая монета! Это — пять. Она больше не служит у Малерны, но сама бы ни за что не отважилась на побег — это шесть. Но, как он посмел Его! Ударить!? Это семь. Но это… не в серьез. Это — восемь. Так что, если ему оторвать бороду и отмыть, то… Пелли умела считать только до восьми и поэтому запуталась.

— Нет, ну вы совсем ничего не понимаете?! — Даэросу это молчание не понравилось.

— Понимаем!

— О, хоровое пение! Прекрасно! Можете изложить свое неудовольствие моим поведением заранее, потому что забор постоялого двора уже виден. Сейчас мы зайдем, и я продолжу вас тиранить. В том же стиле. Слушаю!

— У меня сетка уже уши напополам разрезала! Если я сейчас же её не сниму и не разотру уши, то начну шипеть! А какая-то шпилька все время трется по коже — там уже, наверное, дырка. Сапоги не гнутся и при этом на ногах болтаются — я себе уже все ноги стер! Кожа под этими усами и бородой чешется и вся стянута!

— А у меня спина ноет и чешется. Все эти камешки и железочки в кожу впились! Я хочу согнуться! Просто согнуться!

— Это все!? — Даэрос был потрясен — Ну, не капризничайте… Осталось потерпеть чуть-чуть. Вот, придем, закажем ужин. Ты, Пелли, сможешь сразу подняться в комнату, и мы тебя расшнуруем. Спать будешь спокойно, без оружия. Нэрьо, ты сможешь избавиться от сапог и почесаться везде, где хочешь. Но бороды нам придется оставить. Если хочешь знать, этот клей надо в тазу полдня размачивать. Но зато — не отваливается. Сам варил — на акульих хребтах. Хрящи акулы… Ну, ладно, если тебя утешит, то я не меньше твоего мучаюсь. У меня еще и брови чешутся. И груз тащу. И не ною!

— Это у тебя-то груз!?

— Нэрьо, ты, что не видишь, какой я стал упитанный? А?

— Это у тебя там…?

— Груз! Попробуй нацепить кожаный жилет, простеганный карманами, под исподнее и побегать!

Нэрнис поравнялся с Пелли и зашептал ей на ухо:

— Силен у меня брат, а?! Столько золота на себе тащить и…

— Я все слышу, Нэрьо! Построились по порядку! Подходим. Нар, волочи ноги! А, хотя, ты и так уже… Фирна, выше нос. Это всего лишь постоялый двор, а ты — достойная невеста кузнеца. Это вам не свиная кишка! Я за тобой две коровы отдаю и, о! Три свиньи! Я — щедрый! Моя доброта меня погубит. Я умру нищим под забором! — Даэрос со вздохами и причитаниями миновал распахнутые ворота и зашагал по просторному двору. Спутники шли-тащились следом.