Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк

Описанного подхода придерживаются большинство европейских правопорядков[165]. Особенно явно эта идея отображена в ст. 10 Европейской директивы о публикациях (Directive 2009/101/EC)[166], где указано, что ограничения полномочий, содержащихся в уставе компании или решении уполномоченного органа, не противопоставляются третьим лицам, даже если их содержание было раскрыто. Такое решение позволяет еще больше упрочить стабильность оборота. Указанное правило Директивы имплементировано и в законодательства европейских стран (см., например, ст. 234 Закона Испании о компаниях).

Российское право занимает в этом вопросе более мягкую позицию, допуская принципиальную возможность оспаривания сделки, если контрагент заведомо знал об ограничениях (п. 1 ст. 174 ГК РФ), но в то же время недвусмысленно исключает обязанность знакомиться с содержанием устава (см. п. 22 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25), т. е. знание об ограничениях должно оцениваться не по модели «действуя разумно, должен был проверить», а исходя из того, что обстоятельства были таковы, что он не мог не знать, и любой бы распознал нарушение ограничений (ср. подп. 1 п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 № 28: «…по общему правилу контрагенты вправе полагаться на неограниченные полномочия директора, за исключением случаев, когда они знали об ограничениях или должны были о них знать, т. е. обстоятельства были таковы, что любое разумное лицо немедленно обнаружило бы превышение директором своих полномочий»)[167]. В зарубежных правопорядках допускается противопоставление третьим лицам уставных ограничений полномочий только в исключительных случаях, при наличии доказательств их явной недобросовестности[168].

2. В регулировании положения единоличного исполнительного органа просматриваются и иные ограничения автономии воли участников корпорации. В случае с классическим добровольным представительством представляемый, поскольку речь идет о его правовом положении, свободен в даче указаний представителю, как ему действовать. Тогда как директор обладает некоторой автономией[169] по отношении к общему собранию.

В Германии наиболее выпукло это отражено в регулировании АО, в котором общее собрание не вправе давать указания исполнительным органам, в ООО, напротив, у общего собрания участников такая возможность имеется[170].

Применительно к ООО немецкие комментаторы указывают, что правление обязано следовать инструкциям общего собрания участников, которые могут иметь как общий характер, так и конкретный, по тому или иному вопросу; также в уставе может быть предусмотрено, что правом давать такие указания обладают отдельные участники либо иной орган общества, при этом правление должно выполнять такие указания, даже если полагает, что это принесет вред интересам общества[171]. Однако указания общего собрания участников не могут противоречить закону и принципу добросовестности; при этом само по себе наличие таких указаний не освобождает директора от генеральной обязанности действовать с заботливостью разумного руководителя, и именно директор в конечном счете оценивает данные ему указания с точки зрения их соответствия закону и уставу и в случае противоречия им вправе не исполнять такие указания[172].

Таким образом, правление в германском праве не является простым исполнителем воли общего собрания участников (акционеров). Такое решение корреспондирует с господствующей точкой зрения о том, что директор действует в интересах общества, которое олицетворяет интересы не только участников (акционеров), но также кредиторов и работников[173].