Пределы роста. 30 лет спустя

В устойчивом обществе не будет сегодняшнего несправедливого распределения, и уж точно оно не оставит бедняков наедине с их нищетой. Это не было бы подлинной устойчивостью по двум причинам. Во-первых, бедняки не могут, да и не должны мириться с нищетой. Во-вторых, если какая-либо часть света будет прозябать в нищете, то не удастся стабилизировать численность населения (разве только за счет одного варварского метода — принудительного увеличения смертности). И по моральным, и по практическим соображениям любое устойчивое общество должно обеспечивать достаточность и безопасность для всех. Чтобы перейти к устойчивости из сегодняшнего состояния мира, все остающиеся возможности роста — касается ли это использования ресурсов, выбросов загрязнений или резервов, которые высвобождаются за счет повышения эффективности и изменения стиля жизни людей в богатых странах мира, — все подобные излишки должны направляться тем, кто больше всего в них нуждается. Это логично, и мы надеемся, что такая точка зрения будет принята всеми.

Устойчивое состояние вовсе не подразумевает, что общество находится в упадке или переживает застой, не означает это и безработицу и развал существующих экономических систем, которые обычно проявляются при вынужденном прекращении роста. Разница между устойчивым обществом и современным спадом экономики подобна различию между остановкой автомобиля разными способами: в первом случае вы пользуетесь тормозами и останавливаетесь плавно, во втором — с разгона врезаетесь в бетонную стену. Когда современная экономика выходит за пределы, изменения происходят слишком быстро и неожиданно для организаций и для людей, им приходится спешно переучиваться, менять работу, переезжать, заною приспосабливаться… Продуманный переход к устойчивому состоянию будет происходить сравнительно медленно, будет достаточно времени, чтобы всех предупредить и все продумать, чтобы и люди, и предприятия нашли свое место в новой экономике.

Нет никаких причин, по которым устойчивое общество должно быть примитивным в техническом или культурном отношении. В мире, свободном от тревог и ненасытной жадности, возможности для творчества будут огромными. Раз обществу и окружающей среде не понадобится расплачиваться за последствия роста, то вполне возможен большой прорыв в технологии и культуре. Джон Стюарт Милл (John Stuart Mill), один из первых (и последних) экономистов, кто принял всерьез идею экономики, вписанной в пределы планеты, заметил, что «стационарное состояние», как мы его называем, может поддерживать постоянное изменение и совершенствование общества. Сто пятьдесят с лишним лет назад он написал:

Я не могу… рассматривать стационарное состояние капитала и богатства с тем искренним отвращением, которое столь свойственно политэкономистам старой школы. Я склонен считать, что в целом было бы достигнуто весьма существенное улучшение в сравнении с сегодняшним состоянием. Признаюсь честно, я вовсе не очарован идеалами, которые проповедуют те, кто считает нормальным состоянием человечества постоянную борьбу за выживание, кто верит, что топтать, давить, толкаться и наступать друг другу на пятки — желанный удел человечества… Едва ли нужно уточнять, что стационарное состояние капитала и населения вовсе не означает застой в человеческом совершенствовании. Возможностей для развития духовной культуры, морального и социального прогресса, а также для совершенствования Искусства Жизни будет ничуть не меньше, чем сейчас, а скорей всего — гораздо больше[198].

Устойчивый мир не будет, да и не сможет быть застывшим, с патологически постоянными численностью населения, объемом производства или любым другим параметром. Одна из странных особенностей современных мысленных моделей — представление о том, что мир умеренности обязательно должен быть миром жесткого централизованного правительственного контроля. Для устойчивой экономики такой тип контроля невозможен, нежелателен, да и не нужен. (С системной точки зрения у этого вида управления слишком много недостатков, что нам наглядно продемонстрировал бывший Советский Союз.)