Пределы выживания (Полигон - I)

- Надя, осмотри девчонку и не выпускай от сюда. Может быть она тоже... Если надо, вымой. Я пойду...

Собираю свой чемоданчик и выхожу из дома.

Командир части оказался на месте.

- Так это вы и есть доктор из поселка? Мне уже докладывали о вас...

- Да, я.

- Слушал о вас много хорошего. Особенно восхищаются хирурги. Чего вы так рано, доктор?

- Я хочу поехать в Камышевку. Дайте машину.

Полковник задумался.

- Значит, вам уже донесли. Понимаете какая штука, там опасно. Мои медики уже в селе, стоит ли вам рисковать...

- Это моя обязанность лечить людей.

- Похвально. Я конечно, не очень то желал бы вас туда отпускать, но мне хочется считать вас человеком, которому можно доверять, человеком, который работает в одной команде с нами. Поезжайте, но то что вы увидите там и узнаете, местное население не должно знать.

- Они сами все видят.

- Видят, да не все, а знать вообще ничего не знают. Вы как медик должны хранить тайну... Не правда ли?

- Обязан.

- Вот и хорошо, что мы договорились. Тогда я вам машину дам, поезжайте в Камышевку.

Лейтенант по радиостанции долго выяснял, можно пропустить меня или нет, наконец, оцепление разомкнулось и я поплелся по дороге к ближнему дому. В селе зловещая тишина. Из-за угла дома показывается фигура в костюме химзащиты, передо мной она снимает очки и сдергивает капюшон. Это майор Молчанов, он недоволен, хмурит брови и говорит.

- Доктор, как вы сюда попали?

- Мне разрешил подъехать полковник.

- Чего это он вдруг? Ну ладно, я сейчас вам выдам одежду, постойте здесь.

Через пол часа мне приносят костюм химзащиты. Я одеваюсь и иду в первый попавшийся дом, за мной, как на привязи, топает Молчанов.

В избе изо всех углов вопит нищета, на печке лежанке, лежат двое испуганных ребят, замотанных в тряпье. Женщина с искаженным от судороги лицом вытянулась недалеко от порога. Я кладу чемоданчик на пол и начинаю ее осматривать. Все мышцы сжаты и разогнуть руку или ногу невозможно.

- Что за черт. Это же паралич, - ошеломленно бормочу я.

- Вы правы, доктор, - мычит через респиратор Молчанов. - Это действие нервно-паралитических газов.

- Это..., это же...

- Не трудитесь высказываться, доктор...

- Мать, вашу...

Ну его к черту. Теперь, дети. На них, при наружным осмотре ничего не видно.

- Их надо отделить...

- Все равно помрут.

- Если они не заражены, так почему они должны помереть?

- Этим просто досталась малая доза. Сразу не помирают.

Врешь, я кое что читал о действии этих газов. Просто надо знать сколько времени прошло после взрыва. Я беру в охапку детей и вытаскиваю их на улицу.

- Вы можете сидеть здесь и никуда не бегать? - спрашиваю их.

- Хорошо, дядя, - лепечет испуганный старший.

- Будь умницей, к маме в дом не ходи, это опасно.

- Хорошо, дядя.

Мы идем с майором к следующему дому.

- Майор, как так получилось, что в деревню попал газ?.

- Ракета принесла.

- Что? - я обалдел и остановился.

- Ну, ошиблись ракетчики в расчетах, недалеко от деревни и упала. Что вы думаете, здесь без конца такие ляпы.

- Разве здесь испытывается бактериологическое и химическое оружие? Вы не находите, что это... варварство, майор?

- Это не наше дело. На это есть военное ведомство, там решают.

- Почему не наше? На деревню падают ракеты со страшной начинкой...

- Слушайте, доктор, держите рот на замке, мне совершенно неинтересны ваши рассуждения о морали. Произошла ошибка, надо ее исправлять.

В молчании подходим ко второму дому.

Здесь опять смерть. Красивый мужик скрючился на крыльце и застыл в неестественной позе. В доме, на лавках и кровати его жена и мать. Мать что то помешано говорит, обращаясь к черной иконе в углу. Жена устало глядит в потолок. Я их осматриваю и вывожу на улицу.

- Что вы задумали? - спрашивает Молчанов.

- Пытаюсь хоть немногим спасти жизнь.

- Поздно.

- Не каркайте.

- Все равно, мы их и дома сожжем. По инструкции, зараженные районы должны быть обработаны...

- Слушайте, майор, не мешайте мне. Вы меня слишком плохо знаете и не стоит вставать поперек... Пока я не проверю и не обезопасю людей, ни о каких пожарах разговора не будет.

- Да кто ты такой...

И тут я не выдержал и всадил кулаком в этот противно выпирающий белый респиратор, тело согнулось, заскользило на траве и покатилось под гору.

Весь день сортировал больных и здоровых и чуть не плакал от бессилия, что нет лекарств, прививок и ничем нельзя помочь несчастным. Кое кто из этих несчастных наверно действительно хватил минимальные дозы газа и теперь медленно загибался, бился на земле в периодичных судоргах. Майора нигде не было и я попросил офицер оцепления прислать мне тридцать небольших одноместных палаток, воды, пищи и лекарств. Все, кроме лекарств, часа через четыре прислали и вскоре маленький лагерь раскинулся на чьем то огороде. На следующий день опять отсев, уже умерших от вчерашних "здоровых" и так три дня. Когда понял, что только семнадцать человек останутся жить, разрешил сжечь село. Мы еще оставались в карантине две недели и потом, все поехали в Глушково... Камышевка исчезла.

Первой меня встретила медсестра Надежда. Она обняла и тихо всплакнула.

- Ну что вы? Все в порядке, я вернулся.