Пределы

Эдон продолжил:

— Как бы мужчины узнали, как печь хлеб? Как растить и растирать зерно? Где найти дрожжи, и что с ними делать? А месить тесто, дать ему отдохнуть и только потом печь его? Это Матушкино Благословение и доказательство того, что мы цивилизованные, а не дикари.

Во рту у Тарина собралась слюна, а член стал выделять смазку. Тарин не знал, какое желание удовлетворить первым.

— Хлеб ещё очень горячий, мальчик, — мягко сказал Эдон. — Покажи мне, как ты себя гладишь.

— Испачкаю руки, — нахально ответил Тарин, но потом всё-таки схватил член и провёл по нему рукой.

— Да, приступай, мальчик.

Тарин улыбнулся, смачно сплюнул в ладошку и погладил член от основания до головки. Свободной рукой он задрал футболку и нашёл чувствительный сосок. Как же было здорово хоть ненадолго освободиться от ненавистной тряпки. Тарин застонал, массируя коричневый бугорок.

Эдон подошёл ближе и занялся вторым соском, слегка оттянул его, подстраиваясь под ритм Тарина.

Тарин всхлипнул. Слишком хорошо! С мальчишками проще, а мужчины любят дразнить!

— Молодец, — проворковал над ухом Эдон. — Давай, и я угощу тебя мёдом. — Он ущипнул Тарина за нежную плоть и тот со стоном кончил.

— Ах! Ой-й-й! — взвыл Тарин, когда его дар брызнул на пол. Противные мужчины со своими дурацкими играми! Рука была занята соском и не успела поймать дар!

Эдон прижал к себе Тарина, не позволяя ему наклониться, чтобы вылизать пол.

— Тарин! Всё хорошо. Разбрызгать семя не страшно, рассыпать муку — хуже! — Голос у Эдона был подозрительно весёлый, поэтому Тарин ему не поверил. — Послушай, наше тело постоянно делает новый дар. К тому же с едой мы получаем достаточно соли и протеина. Хватит паниковать.

Тарин заёрзал в руках Эдона. Сержант говорил так, будто дар Тарина не был особенным. Обычным. Тарин дёрнул головой. Эдон хотел съесть его рот!

— Ест клювонос! — сказал Тарин. — Не мужчины!

Сержант фыркнул.

— Ох, ты уже стал мальчиком Гаррика!

— Поймали, — пробурчал Тарин.

— Ага, поймали, — повторил Эдон и выпустил его из объятий. — Вот. Давай срежем корочку. Серединка пока горячая и всё ещё доходит. — Сержант дал Тарину ароматную хрустяшку и полил её мёдом. Тарин укусил сладкий хлебушек, измазав лицо и пальцы в мёде.

— Ням, — сказал Тарин, не зная, как лучше описать блаженство, которое сейчас испытывал. — Ням. — Ощущения были почти такими же, как когда вылетает дар. Тарин облизал пальцы, на которых осталось немного спермы. Сладко и солёненько. Какая вкуснятина!

— Надо сложить буханки в корзину и отнести на собрание в честь Дня Матушек. Там мы угостим всех тёплым хлебом.

Тарин рассеянно кивнул, думая лишь о сладком лакомстве. Когда Эдон принёс корзины, Тарин прожевал последний кусочек и начал укладывать хлеб.

Тарину понравилось помогать. И неважно, что его пальцы были измазаны в мёде и даре… Тарин замер. Чёрт! Дар на руках. Тарин посмотрел на буханку, на которой виднелся блестящий след. Мужчины всё-таки съедят его дар. Тарин фыркнул. Смешно. А клювонос ещё говорил, что мужчины это не делают! Тарин схватил ещё буханки и положил их в корзину, проводя по ним ладонью. Всё. Руки чистые. Тарин улыбнулся, радуясь тому, что Эдон ничего не заметил.

— Я хороший! — объявил Тарин.

Сержант усмехнулся.

— Да, мальчик. Если капитан спросит, я предоставлю ему хороший рапорт.

Тарин торопился за Эдоном, неся в руках корзину с хлебом. Похоже, они направлялись к залу, где ему показали неправильное твёрдое яйцо и благословили.

Чем ближе они подходили, тем больше в коридоре встречалось спешащих туда же мужчин. Они кивали Эдону, освобождая проход для несущего хлеб помощника. Однако Тарину стало не по себе. Слишком много мужчин в узком коридоре! По коже словно поползли мурашки, и Тарин глубоко вздохнул, когда они с Эдоном открыли крепкие двери и вошли в комнату для церемоний.

— Давай, оставим хлеб здесь. А ты иди, садись вон там. Видишь Кинана?

Тарин кивнул. Новенькие мальчишки расположились на полу, позади последнего ряда забавно «хрюкающих» мягких сидений. Ребята сидели тихо, опустив глаза, и Тарину тоже захотелось притвориться мёртвой добычей. Последние ряды кресел заняли мальчишки постарше. За ними был узкий проход, за которым сидели кадеты, а ближе к сцене — мужчины. Тарин всхлипнул. Никаких рук в лесу не хватит, чтобы сосчитать кадетов, мальчишек и мужчин в этом зале!

— Весь мир? — часто дыша, спросил Тарин.

Эдон улыбнулся.