Предложение, от которого не отказываются…

Вот за что Алсу уважала Мономаха, так это за его отношение к пациентам. Несмотря на годы работы, которая кого хочешь заставит очерстветь душой, он порой проявлял участливость, не свойственную медикам в целом, а хирургам — в особенности. Им подавай обездвиженное тело, которое можно резать (для его же блага, само собой). Если «тело» способно открывать рот, задавать вопросы и высказывать опасения, они теряются и начинают вести себя вызывающе, что пациент вполне способен оценить как грубость. Сочувствие к пациенту нынче не в моде; фильмы типа «Доктора Хауса» тоже внесли свою лепту, и врачи предпочитают бравировать профессионализмом, принося ему в жертву человечность. Но кто, в конце концов, более всего достоин сочувствия, как не прикованный к постели человек, находящийся целиком во власти людей в белых халатах?

— Все хорошо, — ободряюще сказала она, проводив Мономаха до выхода из палаты. — Я поговорила с Полиной Геннадьевной…

— Я не сомневаюсь в высоких душевных качествах вашей заведующей, — перебил Мономах.

— Но в чем же тогда дело?

— Главный интересовался делами Суворовой.

— Если он так заинтересован, почему не устроил ее на травматологию?

— Пути начальства неисповедимы! Алсу Азатовна, займитесь пациенткой: если все в порядке, завтра утром я ее прооперирую, а дальше — как судьба распорядится.

С этими словами Мономах вышел, едва не врезавшись в медбрата, который перетаскивал по коридору сразу несколько стоек с капельницами.

— Черт! — выругался он. — Глаза у тебя есть, Алексей?!

— Простите, Владимир Всеволодович! — забормотал паренек, густо краснея под свирепым взглядом зава. У него был такой виноватый вид, что вся злость Мономаха испарилась.

— Не бери в голову, — проговорил он. — Не стоит таскать такой «букет» по всему отделению. — Он кивком указал на стойки, которые медбрат с трудом пытался удержать в двух руках, уберегая от падения. — Лучше несколько раз сходить, верно?

Паренек кивнул, обрадованный, что не пришлось оправдываться. Не все врачи в отделении отличались мягким нравом, и порой ему доставалось.

Проводив взглядом спину зава, Алсу вернулась к койке пациентки, ожидающей ее вердикта. За ней, гремя стойками, семенил медбрат.

* * *

Алина даже надеяться не могла, что все разрешится так скоро: вот она стоит в своей квартире и не знает, кого благодарить больше — судьбу, Гальперина или Арнаутову.

Единственное, что огорчало, — это ощущение пустоты: Георгий не смог отказать себе в удовольствии во второй раз лишить бывшую жену мебели. Русик уже пронесся по комнатам, изображая маленький самолет.

— Надо было оговорить обстановку в соглашении, — пробормотала адвокат, оглядывая пустое пространство. — И как я не догадалась?

— Бросьте, Людмила Семеновна, это же такая ерунда! — воскликнула Алина, сияя. — Мебель можно купить!

— Точно, — согласилась адвокат. — Правда, денег в ближайшее время вы не увидите: адвокат вашего экс-супруга пытается уменьшить сумму алиментов, но квартиру им отдать пришлось сразу.

— Все благодаря вам!

— Я получаю свои двадцать процентов, не забывайте!

Еще раз окинув орлиным взором пространство, Арнаутова направилась к выходу. У порога она обернулась со словами:

— Если позволите, дам вам один совет. — Алину удивило, что на обычно самоуверенном лице адвокатессы обозначилась нерешительность. — Что бы Гальперин у вас ни попросил взамен своей услуги, десять раз подумайте, прежде чем соглашаться!

— Он может попросить о чем-то плохом?

— Вы кажетесь неглупой и должны понимать, что просто так ничего не делается. Если бы то, чего он от вас хочет, было легко получить, Гальперин и не посмотрел бы в вашу сторону. Значит, это определенно что-то плохое. Он — страшный человек, Алина, а вовсе не добрый дядечка, пекущийся о вашем благополучии. Он сказал вам об условиях?

— В общих чертах, — пробормотала девушка, ощущая неприятный холодок.

— Время намеков прошло. Услуга оказана, и, как бы пафосно это ни звучало, сделка с дьяволом заключена. Вам придется выбирать, выполнять условия или нет. Но, боюсь, выбора вам Гальперин не оставит: он всегда добьется желаемого. Даже с того света!

Сказав это, Арнаутова распахнула дверь и шагнула на лестничную площадку. Алина тихонько прикрыла дверь и пошла в гостиную, где Русик увлеченно разбирал сумку с игрушками.

* * *

— Я хочу знать, как такое могло произойти! — бушевал Муратов. Он даже соизволил выдернуть из кресла свой увесистый зад, чтобы нависнуть над сидящим перед ним Мономахом. — Как женщина, признанная достаточно здоровой, могла умереть в реанимации после успешной операции?

— Пожилая женщина, — устало уточнил Мономах. — Инфаркт, что поделаешь!

— А вы вызвали специалиста из кардиохирургии? Может, это его косяк?

— Кардиолог ни при чем. У Суворовой была неплохая кардиограмма, в соответствии с возрастом. Но любое хирургическое вмешательство чревато риском: даже удаление гланд может закончиться смертью!

— Не надо читать мне лекцию по хирургии! — огрызнулся Муратов. — Хорошо еще, что она не на столе умерла! Вы уверены, что должным образом подготовили пациентку к операции? Может, следовало подождать…