Предложение, от которого не отказываются…

— Это если у нее не было сообщника внутри, который провел Гальперину без проблем. Кроме того, мы ведь до сих пор не знаем, была ли медсестра убита в палате или все-таки уже после того, как покинула больницу… Скажи, ты сама считаешь Гальперину невиновной в убийстве свекра?

— Мотив у нее был: есть свидетель, подтверждающий разговор Дарьи с Гальпериным, во время которого он прямо сказал, что намерен продать «ОртоДент»! Да и улики игнорировать нельзя.

— Ты говорила о последствиях в случае ошибки. Что ты имела в виду?

— Ко мне приходил Михаил Жаков.

— А, твой…

— Уже не мой.

— Дурак он, вот что я скажу — такую девку потерял! Так что там с ним?

— Жаков прямо ничего не сказал, но у меня создалось впечатление, что он пришел не по зову души.

— Намекаешь на его тестя, на Заякина?

— Мне показалось…

— Да не показалось тебе, не показалось.

— Так вы в курсе?

— Что он к тебе приходил — нет, но для меня не секрет, что Заякин спит и видит посадить на мое место кого-нибудь прикормленного и послушного. Не удивлюсь, если он подрядил зятька в помощь!

— И что вы собираетесь делать? — с тревогой поинтересовалась Алла.

— Свою работу, что же еще? И ты права: мы не имеем права на ошибку! Если ты не уверена, не будем пороть горячку. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь. У тебя есть основания задержать и допросить Гальперину, а дальше — по обстоятельствам.

* * *

Мономах поднял бокал. Темно-коричневая жидкость в свете приглушенных светильников приобрела приятный янтарный цвет. Он ждал минут двадцать — Гурнов опаздывал. Это было на него не похоже, и Мономах начинал волноваться, когда дверь в противоположном конце зала распахнулась, и долговязая фигура патологоанатома возникла в образовавшемся проеме. Он огляделся, и Мономах вскинул руку, обозначая свое присутствие. Гурнов широким шагом ринулся к нему, проигнорировав подошедшего с вопросом администратора.

— Привет! — выдохнул он, опуская костлявый зад на жесткий стул (Мономаху даже показалось, что он слышал звук удара его тазовых костей о деревянную поверхность сиденья). — Еле вырвался!

— Что, покойники не желали отпускать своего кумира? — с сарказмом спросил Мономах.

— Начальство вызывало.

— С чего это?

— Да все по поводу Суворовой. Следовательша твоя отправила опера, он по всей больничке шастал, наткнулся на Муратова… короче, и мне досталось!

— Прости, я не хотел, чтобы так вышло!

— Да ладно, чего там, — отмахнулся Гурнов. — Я имел право на проведение вскрытия. Запретить мне могли только родственники Суворовой, а их, как мы знаем, не существует. То, что Муратов вскрытия не хотел — его проблемы. Не переживай, ничего он мне не сделает. Особенно после того, что мне удалось выяснить по твоей наводке — просто не до того будет!

Мономах подался вперед.

— Неужели ты еще что-то нарыл?

— Я поднял результаты вскрытий за полгода и обнаружил, что за это время в разных отделениях умерли пять пациентов. Ничто, как говорится, не предвещало. Аутопсии проводил не я, прошу заметить! Возможно, поэтому никто не переполошился: два разных врача ими занимались, вот и не увидели странной закономерности. Если бы не смерть Гальперина, я бы тоже не…

— От чего они умерли? — перебил приятеля Мономах.

— От остановки сердца. Один мужчина — после коронарного шунтирования, в кардиологии, один — после удаления межпозвоночной грыжи.

— Из хирургии позвоночника, Елизаровский?

— Да. А трем женщинам вообще не была показана операция. Одна лежала в гастроэнтерологии, две другие — в первой и второй кардиологиях.

— А что вызвало остановку сердца?

— Понимаешь, лабораторный анализ не проводился, ведь подозрений на неестественную причину смерти не возникало! У пациентов присутствовали те или иные сердечные патологии, что указано в историях болезни, у троих наличествовал диабет первой или второй степени.

— Слушай, а почему ты именно за них зацепился? Смею предположить, что в нашей больничке за полгода померло гораздо больше, чем пять человек!

— Верно, есть странность. Даже две. Во-первых, все больные — старше шестидесяти пяти лет. Во-вторых, тела остались невостребованными.

— То есть у них не было родственников, — пробормотал Мономах. Он закрыл глаза и потер переносицу.

— Расслабься, — похлопал его по плечу Гурнов. — Если у нас и орудует «ангел смерти», то не только в твоем отделении. У всех у нас проблемы. И что радует — в особенности у Муратова!

* * *

Алла сняла с вешалки темно-синий кардиган. Он оказался самым светлым из всего купленного за последнее время, а она пообещала Марине, что сделает все возможное для смены черных «шахидских» нарядов на более жизнерадостные. Она погасила свет и уже открывала дверь, когда раздался звонок. Алла чертыхнулась и сняла трубку. Приятный мужской голос, слегка грассируя, произнес:

— Добрый вечер. Я говорю с руководителем первого следственного отдела Аллой Гурьевной Сурковой?

— Да, я вас слушаю.

— Меня зовут Яков Зиновьевич Слуцкий. Я, видите ли, частный детектив.

Алла замерла.