Предложение, от которого не отказываются…

* * *

Алсу постучала в дверь заведующего ТОН и услышала резкое:

— Войдите!

Он разговаривал по телефону и знаком указал на диван. Она молча уселась.

— Почему ее нельзя перевести в травматологию? — продолжал он разговор. — Она — ваша пациентка! Операцию ей делали у вас, и… Нет, мы не можем просто удалить протез — а дальше-то что?

Алсу внимательно следила за ртом заведующего — за тем, как двигаются его четко очерченные губы и кадык на шее. Длинные, сильные пальцы нервно постукивали по стильному пресс-папье в виде человеческого мозга, сделанного из черного оникса. Красивая работа. Красивые пальцы.

Голос на другом конце провода, очевидно, продолжал высказывать возражение за возражением, и заведующий раздраженно бросил трубку на базу. Желваки на его лице ходили ходуном, а серые глаза потемнели, став практически черными.

— Что-то случилось? — мягко поинтересовалась Алсу. Они были не в тех отношениях, что предполагают делиться наболевшим, но и оставить случившееся без внимания она не могла.

Владимира Всеволодовича Князева, зава ТОН, за глаза называли Мономахом. Алсу не знала, с чьей легкой руки прилепилось к нему прозвище, но слышала, что случилось это во время учебы в институте. Кто-то сведущий в русской истории обратил внимание на совпадение имени и отчества парня с Владимиром Мономахом[1], а также на фамилию и решил обыграть все в шутливой манере. Вряд ли шутник предполагал, что идея приживется.

— Вчера доставили пациентку, — медленно, словно все еще размышляя, стоит ли откровенничать, ответил на вопрос Алсу Мономах. — Перелом протезированной шейки бедра.

— Вот же черт! — не сдержалась молодая женщина. — Сколько ей лет?

— Семьдесят четыре.

— О.

— Вот именно. Протез — вдребезги! Ставили его у нас, семь лет назад.

— В травматологии?

Он кивнул.

— А почему тогда к вам доставили?

— Тактаров сказал, «свободных коек нет».

— Ну да, бесплатных нет свободных! — скривилась Алсу. — Все в курсе, что коек нет, поскольку отделение забито платными пациентами, и врачи, включая самого Тактарова, трудятся в поте лица, рубя «капусту» — конечно, у них нет возможности заниматься больной, поступившей по ОМС!

— Вот я и пытаюсь перевести пациентку, но пока не выходит, — хмуро кивнул Мономах.

— Но Тактаров же не может не понимать, что она лежит не по адресу? Что вам с ней делать?

— Он предлагает удалить протез и все вычистить, но это же не выход!

— Разумеется, нужна замена протеза.

— Квот давно не сбрасывали, и Тактаров не желает возиться, — подытожил Мономах. — А ведь это он, лично, ставил ей титановый сустав!

Алсу понимала, что единственный выход в подобном случае — обратиться напрямую к главврачу: только он может обязать Тактарова взять пациентку. То, что зав травматологией — личный друг главврача, знают все. Выходит, жаловаться и требовать справедливости не имеет смысла.

— И что вы будете делать? — поинтересовалась она.

— Понятия не имею… У вас-то ко мне какой вопрос?

Алсу и забыла, зачем пришла!

— Я насчет вашего пациента, Газарова.

— Он не мой, а Карповича. Так что с ним?

— Нельзя оперировать, надо подождать.

— Так плохо?

— Газаров — кардиологический больной, ему, по-хорошему, нужно у нас лежать.

— Ну, Алсу Азатовна, не мы же его силком заставляем — его к нам направили! — развел руками Мономах. — Операция ему показана, но раз вы говорите — нельзя… Вы же понимаете, у нас не отель, и держать непрофильных больных я не имею права. Раз оперировать невозможно, значит, по идее, нужно отправлять его домой. Или к вам перевести?

— Думаю, это можно сделать, — кивнула Алсу. — Найдем для него койку. А потом — снова к вам.

— Отлично!