Предначертание. Том II

Я удалила свою старую страничку из всех социальных сетей, и отныне найти в интернете Ноябрину Смородскую совершенно не представлялось возможным. Новую страничку я тоже завела, но уже на фамилию мужа, и пользовалась ею в основном по работе. Кроме наших общих с Юлианом друзей, пятерых сокурсников, коллег по «Грате» и сотрудников образовательного центра в списке контактов никого не было, и бывшие одноклассники, шапочные знакомые и прочие любопытствующие товарищи из прошлого напрасно искали мой профайл на просторах всемирной паутины. Если Джулс активно пиарил через соцсети свой бизнес, то я преимущественно обменивалась деловыми сообщениями с коллегами и иногда с заказчиками – мы оба не выставляли свою жизнь напоказ, не выпячивали каждое мало-мальски значимое достижение и видели в популярных социальных сетях главным образом эффективный инструмент коммуникации и маркетинга, а не удобное средство вызвать массовую зависть отретушированными фотографиями из отпуска. Симкина же страничка была открыта для всех желающих, благодаря чему мне даже не понадобилось создавать «левый» аккаунт, чтобы краем глаза взглянуть, как живет моя подруга.

В виртуальном мире Симка проявляла ничуть не меньшую коммуникабельность, чем в реальности, и общее количество ее интернет-«френдов» переваливало за тысячу, причем, из этого числа я знала максимум человек двадцать и с одной половиной вместе училась в гимназии, а с другой когда-то регулярно пересекалась в школьных компаниях. Кем Симке приходились все остальные люди, у меня не было ни малейших идей, да и это меня особо и не волновало. Я могла спокойно пролистать записи на стене и посмотреть фотоальбомы без необходимости вводить свои регистрационные данные, а больше мне ничего и не требовалось. Хотя Симка и не делала из своей жизни тайны, я все равно чувствовала себя воровкой, под покровом ночи прокравшейся в чужой дом и неожиданно обнаружившей там множество различных сюрпризов.

Выглядела Симка совсем иначе, чем в школьные годы, да и вообще мало походила на себя прежнюю. На смену заводной девчонке с непокорной копной мелких рыжих кудряшек и круглогодичными веснушками на круглом, щекастом лице пришла женственная и элегантная молодая дама: золотистый блонд исключительно удачно окрашенных волос, модная стрижка, неброский, но продуманный макияж, со вкусом подобранные украшения. Даже одеваться Симка стала по-другому. Раньше она и в пир, и в мир не вылезала из широких джинсов и клетчатых рубашек, откровенно комплексуя из-за своей мальчишеской нескладности, а теперь ее ладную фигурки красиво облегали узкие брючки, выгодно подчеркивающие стройные ноги. Пышными формами моя подруга так и не обзавелась, но отсутствие внушительного бюста ее не только не портило, но и, наоборот, выделяло на фоне неумолимо расплывающихся одноклассниц. К счастью, фирменная Симкина улыбка никуда не исчезла, и это не могло меня не порадовать – так искренне и задорно улыбаться на моей памяти больше не умел никто, и я по-настоящему скучала по звонкому смеху, которым неунывающая Симка мгновенно заливалась по поводу и без.

Не меньше кардинальных перемен во внешности меня поразил Симкин избранник: расхваленный мамой на все лады Антон на поверку оказался обладателем типичной азиатской наружности, десятка килограммов избыточного веса и непроизносимой фамилии Ыттыров. Как и полагается уважающему себя кандидату наук, Антон безнадежно испортил зрение, сидя за книгами в библиотеках, и вынужден был носить очки, за счет чего, по всем признакам, и привлек Симку, с юности питающую слабость к «четырехглазым» заучкам. Если без шуток, то я охотно допускала, что сей выходец из Якутии был отличным парнем, и Симка нашла в нем свою вторую половинку, но вдвоем они смотрелись уж чересчур экзотично. У меня с огромным трудом укладывалось в голове, что весьма консервативно настроенные Симкины родители сходу приняли зятя с распростертыми объятиями и без возражений согласились на то, чтобы их дочь стала Серафимой Ыттыровой (а она ведь стала, и лишь девичья фамилия, указанная в скобках, позволила мне отыскать нужный профайл!). Но, видимо, светилу якутской науки удалось обаять новых родственников, и на семейных портретах тетя Оля и дядя Ваня обнимали Антона буквально как родного, и их нисколько не смущал разрез глаз у будущих внука или внучки.