Предначертанные

– Да, да. Алекса в сговоре и с другими лидерами. Если вы вспомните, то примерно полтора месяца назад проходило собрание, где говорилось о судьбе отступников. Как вы знаете, то решение должно приниматься единогласно, чтобы ввести какой-то новый закон. Если ранее отступников, которые сдавались, можно было просто взять в плен, посадить в тюрьму и так далее, то на том собрании говорилось о… – Рэм сделал вид, что задумался, – … о том, что любой за пределами сектора человек, который не является жителем одного из секторов – подлежит уничтожению…

Это очень серьезная поправка в законе. Это… геноцид.

Откуда у Рэма столько информации? Полтора месяца назад я была с отступниками, но даже слуха по данному вопросу не слышала.

– … пятьдесят лидеров сослались на то, что прислушаются к большинству и дадут четкий ответ после, – продолжил Рэм. – Сто семьдесят проголосовали «за», а оставшиеся семь ответили «нет». Соответственно, для принятия этой поправки нужно как-то убедить тех семерых, кто отказался. Троих убедили, одного убили… помните Матиаса?

– Он умер от инсульта, – процедил сквозь зубы мужчина, – ему было семьдесят два.

– Конечно, от инсульта. Который спровоцировали. Остались только трое, те, кого не удалось убедить никакими доводами. Вы.

В глазах мужчины блеснул понимающий огонь, когда пазл сложился в его голове.

– Легче убить вас сразу троих и поставить на ваши места своих людей, чем вновь убеждать и тратить на это время. Согласитесь?

– Вы хотите сказать, что нас сегодня здесь убьют? – заговорила женщина лет шестидесяти, которая до этого молчала. Рэм ответил ей кивком. – Тварь… Алекса.

– Она лишь одно из звеньев цепочки. Не более.

Рэм взглянул на свой браслет.

– Я предлагаю вам выбор. Либо вы принимаете нашу помощь, и мы выводим вас отсюда, но за одну большую услугу. Либо мы сейчас уходим, а вы выбираетесь уже, как хотите.

Они все переглянулись между собой и единогласно кивнули, уже приняв решение.

– Что за услуга? – спросил мужчина.

– Скажу, когда выберемся, – вновь кинул взгляд на браслет, – мисс Хопенс, мисс Жерар помогите мистеру Фэлшу с ногой. Её нужно перемотать, наложив жгут…

– Я знаю, – сказала одна из женщин, – была медицинским работником в прошлом.

– Отлично. У вас есть четыре минуты. Ждите нас. Стрелять умеете?

На этот раз все отрицательно покачали головой.

Рэм отдал им один пистолет, быстро объяснив, что и как делать в случае, если кто-то объявится.

– Идем, Кьяра, время поджимает.

Тут оказался ещё один небольшой коридор, где в конце лишь одна дверь. Там находится мой отец.

Гидеон

– Неужели, ты решил пойти навстречу и всё рассказать? – сразу же задала вопрос Алекса, когда зашла в мою камеру.

Моя задача – выиграть время.

– Ты не оставила мне выбора, – ответил, а она села на стул, который ей предоставил Бэн, наблюдающий за каждым моим движением. Он находится в камере, а оставшиеся семь стражей снаружи, стоят возле каждой камеры и ещё двое на выходе отсюда.

– Ты удивлен? Я же прямо говорила, что по итогу ты всё равно заговоришь, – она улыбнулась, уверенная в том, что я заговорю. Хотя… так и будет. – Я видела твой взгляд на девчонку. Так не смотрят на того, кто безразличен. Так смотрят, когда дорожат человеком. Мне интересно, она тебе нравится? Ты влюблен? Или это просто переживание за её жизнь, от которой зависит и твоя?

– Возможно, ты бы и научилась различать всё вышеперечисленное, если бы тебе было это знакомо.

Я взглянул на браслет Бэна, на котором благодаря своему улучшенному зрению увидел точное время.

– Я думаю, ты и сам не знаешь ответ на мой вопрос, Гидеон…

Сейчас Рэм должен вытащить Кьяру из допросной.

Знал ли я, кем он является? Нет. Мне стало это известно пять дней назад, когда на очередном допросе Алекса притащила и избранника Кьяры, решив, что я её заревную или что-то в этом роде, пообщавшись с ним.

Как я понял, кто он? По одной фразе, которую знают немногие отступники, используя её в крайних случаях.

– … понимаю тебя, Гидеон, понимаю, как ты думаешь… Неважно, насколько нам хорошо внутри, всё равно захочется выйти наружу. Так ты думаешь, да? Поэтому и присоединился к ним?

Вот, что он тогда сказал.

Неважно, насколько нам хорошо внутри, всё равно захочется выйти наружу.

В тот момент я никак не изменился в лице, как и он. Но впервые оценил его ни как какого-то направляющего, который даже не знает, что творится за стенами. Нет… Тогда я увидел совершенно иного человека. Того, кого должен был сразу узнать, лишь по взгляду, потому что глаза всегда выдают, насколько бы человек хорошо не играл.

Рэм оказался лучшим актером, которого мне доводилось встречать в жизни.

Та фраза многое значит для таких, как я. Смысл в том, что сколько бы человек не находился в секторе, он хотя бы раз задумывался о жизни за его пределами. Только не все согласились бы покинуть его, какой бы интерес не испытывали. Те, кто рискнул сейчас считаются опасными для общества.

Уже позже, не знаю как, но ему удалось передать мне сообщение, когда я был в медицинском отсеке.