Предназначение

     В преддверии зимы понемногу заламывало суставы, потягивало мышцы рук и ног, плечи будто становились шире, и тело покрывалось более густыми и тёмными волосами. Пальцы рук побаливали и часто немели, однако Ян давно привык к ежедневным разминкам и пробежкам по утрам. Вот уже как девять лет, ровно с двадцать первого дня рождения, он ни разу не покидал родовой дом, желал уехать, но не получилось. По многим причинам. Всего единожды решился, но всё закончилось провалом. И больше не пытался. Попросту не мог.

– Ты снова уезжаешь в ноябре? – поинтересовался Дамьян, поднявшись, и, следом за братом, остановившись у зеркала, внимательно всматриваясь в его лицо, прикрытое густыми чёрными волосами. – Куда на этот раз?

– В Китай, я думаю, – Ян пожал плечами, – пока не решили.

– Будущим летом, наверное, мы с Ивой переедем в Соединённые Штаты, и не увидимся с тобой год или два, может и больше.

     Ян мельком глянул на брата, испытав непомерное чувство вины за своё вынужденное отсутствие. Когда-то давно, в юности и молодости, они были очень близки. Братья – не разлей вода. С виду – совсем разные, будто свет и тьма, но схожие по темпераменту и характеру. Дамьян многое перенял у Яна, всегда восхищался его смекалкой и усидчивостью, а также верой в бога. Канули в Лету времена язычества и поклонения Велесу, но Христовы по-прежнему бережно хранили традиции, а старший сын с детства готовился к таинству посвящения, о котором, по обычаю положено было знать только старейшинам рода.

     И вот, с тех самых пор, с двадцать первого дня рождения, их связь заметно истощилась. Ян вынужденно пропадал, а младший брат перебрался в Плевен, коротая летние месяцы за учёбой, а зиму проводя в обществе родителей. Там он и познакомился с будущей женой.

     Ива – безумно красивое имя. Ян помнил, как впервые увидел её фото на экране телефона, примерно два или три часа назад. Дамьян, обрадовавшись долгожданной встрече, приехал в Тъмен чуть раньше суженой, и дожидался заветной минуты в обществе семьи. Первым делом, брат продемонстрировал Яну свою невесту, – прелестную девушку с пышными волнистыми волосами. До той минуты он и не подозревал, насколько сильно они с Дамьяном на самом деле были связаны семейными узами. Но когда брат показал отметину, всё встало на свои места. Ян незамедлительно понял, в чём дело, поспешил натянуть перчатки и скрыть истину от посторонних глаз.

     Удивительно, но метка на его запястье в виде размытого полумесяца, засияла ещё несколько недель назад, сразу как он вернулся в дом, примерно в начале апреля. Ян был дико раздражён и расстроен этим обстоятельством, но ничего не мог исправить. Шрам замерцал золотистыми нитями, точно как и у Дамьяна, вот только, в отличие от брата, никакой суженной у Яна и в помине не было, да и быть не могло. По традиции старшие братья оставались наедине с собой до конца своей жизни. Они не женились, но, по иронии вполне могли иметь детей – бесценный дар для семьи. Рождение ребёнка от старшего сына всегда считалось особенным таинством, и праздновалось в узком кругу приближённых клана. Но Ян не собирался, даже не задумывался об этом, лишь в потаённом страхе предугадывал события наперёд, уже осознавал, что произойдёт, если догадки подтвердятся.

Он мастерски скрывал своё раздражение и взволнованное настроение от окружающих, поэтому и улыбнулся брату, повернулся и похлопал по плечу.

– Тебе уже давно было пора остепениться, прекратить ходить по струнке у матери, да продолжать традиции клана… – Ян осекся, осознав, что взболтнул лишнее. Незачем было напоминать брату о былом кошмаре.

– Я в порядке, и у нас с Ивой всё будет иначе, – вполне уверенно заявил Дамьян, мастерски замаскировав свои истинные чувства. Дар, перенятый у старшего брата.

– Ты верно решил – уехать, надеюсь, что подальше отсюда, – подметил Ян, внезапно вновь испытав лёгкое жжение в области запястья. – Пора в дорогу. – Он глянул на старинные настенные часы, прислушавшись к их слабому звону. – Твоя суженая скоро будет здесь.

– И всё-то ты подмечаешь!

      Дамьян тихо рассмеялся, чем, бесспорно, согрел сердце Яна, но только на мгновение. Спустя несколько минут, замерев на пороге коридора и поглядывая вслед удалявшемуся брату, он отчётливо почувствовал въедливую боль, растёкшуюся по венам и неизменно собравшуюся в районе метки на запястье. Тогда Ян вернулся в библиотеку, плотно прикрыл тяжёлую дверь и, прислонившись спиной к выцветшему гобелену, рывком стащил перчатку с левой руки, уставившись на яркий полумесяц, замерцавший алыми пятнами.

– Что, чёрт возьми, это значит?..

     Он взволнованно разглядывал шрам, провёл указательным пальцем по переливавшейся метке, испытав при этом совсем непередаваемые и неведомые ранее чувства.

    «Ива», – неосознанно всплыло имя в голове.

    И спина его покрылась неприятными мурашками.