Предназначение

– Никто пока не знает! – заговорщицки шепнул трактирщик. – Строят огромные мастерские за городом, возле реки. Огородили стеной и строят, строят, строят – днем и ночью. Нагнали рабочих – море. Там же кормят, поят, там они и живут. Выгнали всех заключенных на стройку – теперь уже без суда месяцами не содержатся. К судье – и сразу на стройку, отрабатывать за преступление. Ну если, конечно, преступление не тяжкое. За убийства и что-то подобное на стройку не отправляют – сразу на виселицу. Кстати сказать, в тюрьмах теперь чисто, нормально кормят и не избивают. Говорят, Андрей посетил тюрьму, увидел, как там содержат людей, и самолично избил до полусмерти троих надзирателей, на которых жаловались, что те занимаются истязаниями заключенных, – еле уползли. Правда, недалеко. Их посадили в камеру с заключенными. На ночь. Утром нашли повесившимися. Говорят, они нехорошими вещами занимались – взятки брали всем чем угодно. С жен заключенных даже натурой, если денег не было. В общем, поделом им, никто в городе не пожалел.

– Так что за оружие-то? – прервал рассуждения о возмездии надзирателям Федор. – Какое такое оружие?

– Говорю тебе, не знает никто! Секрет! Андрей спелся с мастером Надилом – тот известный механик и любитель всяких чудес, и его подручные такие же. И вот они чего-то там чудят. Алхимиков задействовали – всех собрали, со всего города и из других городов. Литейщиков согнали – льют какие-то трубы, шары чугунные. Алхимики сидят за забором, их тоже никуда не пускают. А если выходят – за ними специальный стражник следом ходит, да не один! Следят, чтобы их не обидели и чтобы язык по пьянке не распускали. В общем, творится чего-то странное.

Рассказывали, несколько шпионов Гортуса пытались проникнуть на завод – поймали и повесили на городской стене. Теперь никто не рискует туда залезть. У алхимиков работают заключенные, совершившие тяжелые преступления, – говорят, там опасно. Уже два раза было – ка-а-ак жахнуло! Будто молния и гром! Несколько заключенных убило, опять же по слухам. Император издал указ: все запасы серы, селитры объявить государственной собственностью. Везде строят селитреницы – вонь стои-и-ит… Зато многие крестьяне получили возможность неплохо заработать – на дерьме! Ее же из дерьма добывают. Раньше только для шутих использовали, а теперь вон чего – как-то из нее оружие делают. Государство скупает селитру, металл, серу – сразу цены на серу поднялись, купцы стали задирать, раз скупают. Но император издал указ – покупать по цене такой, какая была до повышения. Купцы попрятали серу, так он стал вызывать их к себе, и тех, кто прятал и лгал, что серы нет, выпороли на городской площади. Теперь ни один купец не рискует идти против императора. Знаешь, теперь у нас стало жестко как никогда, но самое смешное – стало легче. И поборов меньше – чиновники боятся, и порядка больше. А! Забыл сказать – выгнали каждого третьего священника! Инквизиция собрала сведения, и всех, кто позорил церковь, поперли, и с треском, не обращая внимания на заслуги и возраст. Всю пьянь, всех сластолюбцев и мздоимцев – всех выперли. Идет набор в семинарию, вторую открыли. В общем, перемены у нас – к добру ли или к злу, не знаю. – Трактирщик устало вздохнул. – Пока что для меня хорошего мало. Посетителей нет – все боятся войны, караванов мало, приезжих мало. Если так дальше пойдет – неизвестно как буду жить.

– Да-а-а… картину ты мне нарисовал интересную… очень даже интересную. Ну ладно, спасибо тебе за рассказ, за хороший обед – поедем мы. Извини, комнату снимать не буду – друг меня зовет, надо ехать. Подскажи, где это такая улица – Побочная?

– Поедете направо, мимо пожарной каланчи, свернете…

Трактирщик проводил взглядом семью Федора и вздохнул: женщина смотрела на этого мужика такими влюбленными глазами, что становилось завидно. А ведь он ненамного младше его самого… и как вот таким мужикам, тертым и видавшим виды, потрепанным жизнью, достаются эдакие красавицы? Да еще любящие их пуще жизни – видно, как она просто тает от его взгляда. Да и он буквально светится, как взглянет на жену… но он-то понятно, баба лет на двадцать его моложе, но она-то, она чего нашла в этом охраннике? Седые усы, еще крепкие плечи – вот и весь капитал. А ему, Сунару, досталась сварливая уродина, целыми днями пожирающая пирожные и толстеющая не по дням, а по часам! И дочки такие же растут – скандальные, сварливые. Спихнуть бы их скорее замуж. Только приданого нужно будет много дать, чтобы глаза жениху завесить шелками да тугим кошелем. Много, много приданого…