Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000

Эти пороки были производным от успехов. В 1920-е годы промышленность, транспорт и строительство составляли примерно 20 % советской экономики, а в середине 1980-х – уже около 70 %. Ни одна другая страна не имела такого высокого уровня концентрации экономики. Основная часть крупных предприятий была построена в 1930-х годах или восстановлена после Второй мировой войны по спецификациям 1930-х. Советские Шеффилды и Вифлеемы исчислялись тысячами и были еще более отсталыми. Нефтяные сверхприбыли позволили Советскому Союзу избежать разорения, которое выпало на долю обширных (хотя и меньших по размерам) промышленных зон США, Великобритании и Германии. Но вечно так продолжаться не могло. В 1990-х уничтожение социалистического планирования обнажило ставшие еще более серьезными проблемы, связанные с реструктуризацией крупных предприятий. Посткоммунистическая Россия унаследовала и с размахом приватизировала самую большую в мировой истории свалку устаревшего оборудования.

Движимая политическими соображениями, социалистическая экономика оказалась весьма подходящей для строительства огромных промышленных комплексов, но, в отличие от рыночной экономики, совершенно неподготовленной к их реконструкции. То, что когда-то являлось источником мощи и легитимности социализма, превратилось после возвращения России в мировую экономику в огромное энергозатратное и обесценившееся бремя, как будто созданное для того, чтобы его растащили по частям.

В 1990-х доходы от экспорта энергоресурсов по-прежнему продлевали начавшееся в 1973 году нефтяное пиршество элиты. Однако нефтяные (и газовые) деньги уже не тратились на военные нужды или расползающуюся социалистическую империю, а оседали на офшорных банковских счетах и шли на покупку роскошных вилл на испанской и французской Ривьерах. Российский экономический коллапс воплотил в себе запоздалое окончание целой индустриальной эпохи, которое за 20 лет до того было столь заметно в германской долине Рура, на севере Англии и Среднем Западе США, а в России хотя и оказалось немного замаскировано потоками нефтяных прибылей, но произошло в гораздо более крупных размерах.

Но это только первая часть истории. Отсталость промышленности в принципе можно преодолеть, независимо от того, насколько она серьезна. Однако даже после того, как плановая система была упразднена за ненадобностью, Россия оказалась не в состоянии ни реструктурировать свои беспрецедентно огромные залежи индустриального хлама, ни быстро создать новые, динамично развивающиеся отрасли экономики. Произошло это потому, что в стране в 1990-е годы отсутствовали институты, необходимые для функционирования рынка, зато в большом количестве имелись такие, которые ему препятствовали. Стоит напомнить банальную, но полезную истину: рынок – это не столько экономическое, сколько политическое и институциональное явление. Доказательства тому следует искать не в таких странах, как США, где эффективные суды и жизненно важная для рынка система правительственного регулирования воспринимаются как должное или даже критикуются по идеологическим соображениям, а именно в постсоветских государствах, где большинство нужных рынку институтов отсутствовали или не работали. Словом, как показала история постсоветской России, главной (и столь же древней, как советские заводы) проблемой, стоявшей перед СССР, была проблема политическая и институциональная.

Великий поворот XX века

Главная советская проблема имела также геополитическое измерение. Экономика Индии в 1980-е годы была (по совершенно иным причинам) в еще худшем положении. Однако Индия не была втянута в глобальное соперничество с Соединенными Штатами (и с союзниками США – Западной Германией, Францией, Британией, Италией, Канадой и Японией). Более того, в случае с СССР это противостояние было не только экономическим, технологическим и военным, но еще и политическим, культурным и моральным. С момента своего появления Советский Союз претендовал на то, что он олицетворяет великий социалистический эксперимент, более совершенную альтернативу капитализму, пример для всего мира. Если социализм не превосходит капитализм, само его существование лишалось смысла. В период между двумя мировыми войнами, когда Сталин возглавил насильственный крестовый поход по строительству социализма в отдельно взятой стране, капитализм казался многим синонимом мирового империализма, бессмысленной бойни Первой мировой, милитаристской муштры и повальной безработицы времен Великой депрессии. На таком фоне идея некапиталистического мира – со столь же современной техникой да еще и с социальной справедливостью – стала очень привлекательной.