Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000

Сегодня Стивен Коткин один из важнейших и своеобразных западных историков СССР, чьи работы на русский язык до сих пор практически не переводились. О причинах гадать не стану — их, судя по всему, много и разных. Представлять Коткина во всей сложности его исторических взглядов нелегко и отчасти даже неловко, тем более что в России у него имеется такой талантливый и влиятельный пропагандист, как Дмитрий Быков. Мне лично кажется, что к Стивену Коткину применимо эдисоновское полушутливое определение гения: 10 % вдохновения и 90 % потения. Он чудовищно работоспособен, чему порукой сотни страниц научного аппарата, которым снабжены основные монографии Коткина. При написании истории Магнитки он учил японский язык — в порядке отвлечения. Коткин регулярно преподает у себя в Принстоне и при этом успевает летать по всему миру с лекциями, от Стэнфорда до Астаны, от Дубая и Токио до любимой Вены. Поищите в Ютубе видео этих лекций — это виртуозные образцы использования эрудиции, логики и профессорского остроумия. Не ограничиваясь СССР и довоенной Европой, Коткин с соавторами пишет еще и учебник по всемирной истории. Добившись в какой-то момент широкого публичного признания в качестве регулярного автора «New York Review of Books» и «New York Times», Стивен Коткин вдруг начинает тяготиться написанием эссе и рецензий.

В итоге Коткин придумывает себе епитимью на годы вперед — трехтомную биографию Сталина на фоне эпохи, по тысяче страниц в каждом томе[211]. Рецензенты пеняли, как мало Коткина интересует дореволюционная молодость Сталина. Но что писать о гонимом грузинском публицисте, чья биография до 1917 года не представляла ничего особенного на фоне революционного подполья? Зато очень много приходится писать о сдвигах в мировой геополитике на рубеже ХХ века, о возникновении объединенной бисмарковской Германии и вестернизирующейся Японии, войны с которыми приведут в России к двум революциям и далее вплоть до 1945 года будут определять внешний контекст сталинской модернизации. При этом Коткин дает свое предельно жесткое определение модернизации — не рост культурных ценностей, а геополитический императив, обрекающий тех, у кого вовремя не появилось сталелитейных заводов и инженеров, стать сырьевыми колониями тех, у кого уже есть современные заводы и вооружения.

Аскетически непритязательный в быту, наш автор тем не менее знает себе цену и совершенно не стесняется приличий политкорректности. Коткин отличается от большинства западных университетских интеллектуалов не только воинствующим консерватизмом, но и склонностью к полемике, которую он ведет язвительно и азартно. Чего стоила наделавшая в свое время шуму большая статья под заголовком «Trashcanistan (Свалкостан): обзорная экскурсия по обломкам советской империи»[212]. Обидев скопом, но по делу новообразовавшиеся государства СНГ и заодно экспертов по демократическим транзитам, Коткин пошел еще дальше в статье «Монгольское Содружество?»[213]. На сей раз он доказывал с неизменной логикой и эрудицией, что важнейшей в истории человечества была империя потомков Чингисхана. А мы подумали, что СССР? Среди монгольских наследий сегодня, помимо России, также Китай, Индия, Иран, Турция, арабские страны, хотя сама Монголия остается довольно демократичной в своем этническом ядре.

В том же духе Коткин высказывается в лекциях о центральном для кого-то мифе советской оккупации: «В 1939 году у народов Восточной Европы свобода исторической воли оказалась на нуле. Все пали жертвами Гитлера и Сталина, а сами ни в чем не участвовали и ничего не совершали ни с какой из сторон. К 1989 году у тех же народов свобода воли вдруг подскочила под 100 %, и они, расправив плечи, стряхнули с себя тоталитарный гнет. Номенклатуру, КГБ, Штази и Секуритате распугало гражданское общество в виде кружков богемных диссидентов? Что за вздор!» Его текущие оценки нынешней российской (как и украинской) власти и ее внешней политики я не рискну пересказывать из-за нехватки места и чтобы не подставлять под возможный удар издателей. Интересующиеся могут легко сами найти их в Интернете.

Неудивительно, что меня не раз спрашивали коллеги: как я могу знаться с таким чудовищем? Конечно, мы постоянно пикируемся в вопросах идеологии. Но с ним всегда интересно и всегда есть о чем поговорить. Надеюсь, и вам будет интересно. У Стивена Коткина есть ярко выраженная и для многих спорная позиция. И при этом прекрасное знание материала и размах! А без них очень трудно понять, что же произошло в годы перестройки и неожиданно привело к мирному распаду советской сверхдержавы.