Предписанное отравление

– Склонен с вами согласиться, мисс Херншоу, – ответил суперинтендант. Он не стал напоминать, что в данном случае существует лишь одна альтернатива. – Тогда у меня остался только один вопрос. Вы когда-либо получали анонимные письма?

Закончив вопрос, он заметил одну особенность в девушке. На ее лице не было естественных эмоций, и пока он задавал вопрос, она неподвижно уставилась в одну точку безо всякого выражения в глазах. «Словно неживая», – подумал суперинтендант. Ну, или, если выбрать не столь мрачное сравнение, как человек, чей дух и мысли пребывают где-то вдалеке. Краем глаза он заметил, что Вейл пристально наблюдает за ней.

Он собирался повторить вопрос, когда Дженни внезапно ожила. Она все так же смотрела на него, ничего в ее позе не изменилось, но все-таки произошла какая-то перемена – теперь напротив суперинтенданта сидел как будто другой человек.

– Анонимные письма? – переспросила Кэрол. Она говорила живо, но не удивленно, что отметили оба полицейских. – Нет, я никогда их не получала. – Она вздохнула и поднялась с места, словно подавая сигнал к окончанию разговора. – Кажется, на этом все, вы ведь так сказали, – резко заметила она.

Суперинтендант встал.

– На этом все, мисс Херншоу, благодарю вас. Я бы хотел поговорить с миссис Бидл, и, если вас не затруднит, попросите ее пройти сюда.

– Конечно, – уходя, сказала Дженни.

Сержант Вейл подошел к окну. Когда полицейские остались в комнате одни, Литтлджон не стал заговаривать с коллегой. Вместо этого он подошел к книжному шкафу в углу и с удовлетворением осмотрел его полки, внешность которых привлекала больше, чем содержание: красиво состарившиеся тома середины восемнадцатого века с позолотой на корешках.

Однако через минуту – другую они услышали размеренные шаги миссис Бидл. Она постучалась и вошла. Суперинтендант увидел, что она немного запыхалась, а массивные черты ее лица носили одновременно печальное и напряженное выражение. Ее глаза покраснели от слез, но через пару минут Литтлджон понял, что перед ним стоит женщина, способная плакать «ради приличия», а не из-за личного сочувствия.

Когда она вошла, полицейские обернулись в ее сторону; и, взглянув на ее платье, фартук и засученные рукава, суперинтендант заметил:

– Миссис Бидл, извиняюсь, что отвлек вас от кухни в разгар утренней работы, но могу пообещать – это не более, чем на несколько минут, а потом вы сможете вернуться обратно.

Литтлджон выдвинул низкое кресло, на котором сидели девушки, но кухарка покачала головой, устроилась на высоком стуле и взглянула на суперинтенданта.

– Я не из тех, кто сидит чуть ли не на полу – так мне трудно дышать, – пояснила она. – Ну, а сказали вы все правильно. Я занята, и что бы там ни происходило, а люди должны есть, и скоро время ланча. Так что буду рада, если вы управитесь побыстрее.

– Я тоже этого желаю, – искренне признался Литтлджон, которому не хотелось растягивать опрос слуг, по крайней мере, на этом этапе расследования. Полицейские стояли, и поскольку они оба были в поле зрения миссис Бидл, она переводила взгляд с одного на другого.

– Миссис Бидл, я уверен, все это неприятно потрясло вас, – быстро начал суперинтендант, стараясь успеть задать вопрос прежде, чем кухарка снова расплачется. – Я хочу лишь узнать: что было на ужин у вашей покойной хозяйки?

– Могу сказать, ужин был небольшой. Она была хорошим едоком, но постельный режим отнял у нее аппетит. Только небольшой кусочек куриной грудки, немного цветной капусты и картофеля, да бисквит на десерт. Мамочки! – разрыдалась она, вспомнив, что нужно выказывать эмоции. – Я и не думала, что это последний ужин бедняжки! Она так радовалась тому, что сегодня должна была встать с постели…

– Да, никто из нас не может предвидеть будущее, – прервал ее суперинтендант, подумав о том, что кто-то мог хорошо себе представить будущее миссис Лакланд. – В котором часу вы приготовили вечернее молоко для миссис Лакланд?

– Я начала подогревать его как раз перед тем, как мисс Кэрол ушла от меня.

– Хорошо. А о чем она с вами говорила?

– Ну, – миссис Бидл постаралась выразить презрительное изумление от столь явного любопытства, – не понимаю, какое отношение это имеет к бедняжке миссис Лакланд, вот чего не знаю, того не знаю! Но если вам так уж надо это знать, то она пришла рассказать, что Хетти причиняет неприятности, и что за те полгода, что она прослужила здесь, проку от нее было мало, и было бы лучше уволить ее. И я тоже так считаю, – многозначительно добавила кухарка.

– И это все, о чем вы говорили?

– Это все, – важно ответила миссис Бидл.

– Очень хорошо. Можете ли вы вспомнить, в который час мисс Квентин вошла на кухню?

– Ну, нет. Я же не могу постоянно поглядывать на часы. Я уверена, что не знаю, когда она пришла, а вот ушла она без десяти девять – как раз когда она уходила, молоко для бедной миссис Лакланд было готово.

– Ну, это уже что-то, – сердечно заметил Литтлджон. – Не хочу совать нос в то, что не касается расследования, но уточнение времени, когда кто где был, все значительно облегчает.