Предписанное отравление

– Она переписывала его пять раз. К сожалению, она часто говорила о том, что собирается изменить завещание, не уточняя разницы между собственными средствами и доходом от имущества покойного мужа. Это могло путать тех, с кем она говорила.

– Точно. Вы можете вспомнить основные условия разных версий завещания?

– Несколько лет назад миссис Лакланд написала завещание, согласно которому вся ее собственность должна была перейти Дженни – по крайней мере, в то время та считалась ее любимой внучкой. Но вскоре она написала новое завещание, распределив деньги между двумя девушками, а также оставив около тысячи фунтов своей компаньонке, мисс Буллен. Последующие изменения либо оставляли всю сумму кому-то одному, либо распределяли ее между тремя, и сопровождались угрозами завещать все какому-либо благотворительному заведению. Впрочем, до последнего никогда не доходило.

Суперинтендант Литтлджон насторожился.

– И каковы же условия последнего завещания, сэр? – спросил он. – Я имею в виду завещание, действующее на момент смерти миссис Лакланд.

– Оно более или менее соответствует второму завещанию, за исключением того, что теперь мисс Буллен получает 750 фунтов, а также в нем предусмотрены небольшие выплаты слугам, прослужившим не менее семи лет на момент смерти миссис Лакланд – а это исключает всех, кроме дворецкого и поварихи, остаток же суммы распределялся поровну между Дженни и Кэрол – по семь тысяч каждой.

– Мистер Ренни, есть ли у вас представления о намерениях миссис Лакланд в отношении нового завещания, которое она собиралась составить на этой неделе? – вставил инспектор.

– Да, – быстро ответил юрист. – То есть я знаю, о чем она говорила, когда я навещал ее почти три недели назад. Ей тогда было намного лучше, но она еще не спускалась в гостиную. Тогда она как всегда уверенно заявила, что смогла «взглянуть на мир, как он есть», и намерена вычеркнуть из завещания всех домашних, сделав единственным наследником доктора Фейфула.

Мистер Ренни не смог добиться ожидаемого им переполоха.

– Вы были удивлены ее решением? – спросил Пардо.

– Да. Хотя нужно признаться, я должен был привыкнуть, что капризы миссис Лакланд могут в любой момент обернуться самым неожиданным образом. Не то, чтобы я был изумлен тем, что миссис Лакланд захотела учесть способности и услуги доктора по восстановлению ее здоровья, или тем, что по новому завещанию Дженни и Кэрол не должны были ничего получить – ведь миссис Лакланд знала, что после ее смерти они унаследуют имущество ее мужа. Но меня поразило то, что она пожелала оставить все доктору, совсем ничего не оставив компаньонке. Ведь несмотря на всю жесткость и капризность миссис Лакланд, я считал ее справедливой женщиной.

– Мистер Ренни, вы тогда как-нибудь прокомментировали ее намерения? – спросил инспектор.

– Очень коротко. Я напомнил ей о мисс Буллен, полагая, что миссис Лакланд может исправить упущение, но та лишь рассмеялась и заявила, что мисс Буллен прекрасно знает, как позаботиться о себе. Я ничего не ответил, ведь я верил, что миссис Лакланд вскоре может переменить мнение и распределить деньги иначе.

– Резонный вывод, – кивнул Пардо. – Но, кажется, на этот раз старушка настроилась решительно: доктор Фейфул сказал нам, что в последний день своей жизни она упоминала о том, что оставит ему все свои деньги.

Адвокат приподнял бровь.

– О, я не знал этого, – заметил он и словно собирался что-то добавить, но промолчал.

Глава 9. Звезда из Челси

Ну, обвинять, не предъявив улик, немного стоит.

Отелло[11]

На следующий день Пардо отправился в Лондон, чтобы увидеться с Яном Карновски. Дознание было назначено на понедельник, но это была лишь формальность, так как полиция намеревалась попросить отсрочку на уточнение обстоятельств.

Хотя сейчас Карновски и был без работы, вряд ли его можно было легко застать дома, но несмотря на это, инспектор решил попытаться прийти внезапно, не оповещая его заранее о грядущем визите полиции. Приближаясь к вокзалу Виктории, инспектор размышлял о том, что сейчас он увидит разницу между кинозвездой на экране и тем же человеком, но при выключенной камере. Сам инспектор хоть и был нечастым посетителем кинотеатров, но все же невольно восхищался игрой Карновски в тех немногих фильмах, которые он видел. Уравновешенность и умелое мастерство, скупые жесты, тем не менее намекавшие на скрытую необузданность нрава – все это привлекало Пардо, ведь он восхищался утонченностью, в чем бы она ни проявлялась. Также он удивлялся актерскому таланту, позволявшему полностью вжиться в роль, но при этом не теряя личного обаяния, за демонстрацию которого так охотно платила публика. Фильм о Лоренцо Медичи. И поклонники Карновски смогли насладиться игрой своего кумира, и историки не смогли придраться ни к каким неточностям в том, как изображен великий флорентинец. Даже русский фильм, Пардо забыл его название, стал триумфом – несмотря на бессвязный сценарий и явную наигранность, польский актер смог получить похвалу от требовательных критиков.