Предписанное отравление

– Да. И это не облегчило жизнь остальных. Его смерть омрачила отца, разгневавшегося на судьбу, которая сперва лишили его жены, а теперь и сына, на которого он так рассчитывал. Эндрю был многообещающим мальчиком. Особым любимцем отца. Девочки значили для него меньше. Может, таланты Эндрю были невелики, а возможно, Джон Лакланд, не имея особо образования, был склонен преувеличивать способности своих детей. Как бы то ни было, потенциал Эндрю быстро испарился. В девятнадцать он поступил в Кембридж, а в двадцать он был убит в пьяной драке с хулиганами в притоне. Этому предшествовал ряд инцидентов, штрафов из-за более-менее серьезных правонарушений, и одно неприятное дело, связанное с девушкой из хорошей семьи. Джону Лакланду пришлось постараться, чтобы уладить этот момент, и он не успел бы передохнуть, если бы не смерть Эндрю.

– Накуражился за год, – заметил Пардо. – И где они тогда жили?

– В Лондоне. Они не возвращались в Минстербридж, пока Джон Лакланд не отошел от активного участия в бизнесе – это было пятнадцать лет назад.

– Полагаю, все это сломило старика, сэр? – вставил суперинтендант.

– Нет, не думаю, что это верное описание состояния Джона Лакланда. В данных обстоятельствах смерть Эндрю не сломила его. Она лишь укрепила его настрой не сдаваться, несмотря ни на что. Теперь ничто не могло отклонить его от намеченной цели. Его озлобленный рассудок породил идею, которая создала столько проблем последующему поколению. Он решил позаботиться о том, чтобы оставшиеся дети, две дочери, избежали того разложения, которое погубило Эндрю. Конечно, это не сработало. Даже до войны старомодный патриархальный уклад шел на убыль. Нынешнее поколение посчитало бы дочерей Джона Лакланда бесправными и зажатыми, но даже они не хотели быть рабынями. Для старшей рабство продолжалось пять лет. Джон Лакланд говорил мне, что в течении пяти лет у девушки не было ни одного свободного часа, ни одного посетителя, явившегося без ведома отца. Тот в любой момент мог потребовать, чтобы переписка девушек была не очень активной, впрочем, она такой и не была. Все начиналось со строгого присмотра и окончилось совершенной тиранией, и в… дайте припомнить… в 1911 году Джейн восстала. Она сбежала с нищим актером Уиллом Херншоу.

Суперинтендант явно воодушевился, услышав знакомую фамилию.

– Боюсь, ее отец отрекся от нее, – продолжил адвокат. – Насколько мне известно, она больше никогда не видела его. Хотя, возможно, это из-за того, что бедняжка не прожила достаточно долго, чтобы дождаться примирения. Избранная ею беспокойная жизнь впроголодь слишком отличалась от уютной золотой клетки, из которой она выпорхнула. Джейн умерла, когда ее дочурке было четыре года, это было во время войны. По причинам, о которых мы можем только догадываться, Джон Лакланд взял ее ребенка.

– А что Херншоу? Он был готов отдать дочь? – спросил Пардо.

– О муже Джейн я не знаю ничего, кроме нескольких очень коротких замечаний, которые я услышал от Джона Лакланда. Как вы можете догадаться, они были весьма уничижительными. Он описывал его как эгоцентричного безумца, женившегося на мисс Лакланд в корыстных целях, а когда этот брак оказался невыгодным, он был готов легко отказаться от любых последствий женитьбы. Таким образом мисс Дженни попала в дом Лакланда.

– Херншоу все еще жив? – слегка нахмурился инспектор.

– Я не знаю, – мистер Ренни выглядел немного удивленно. – Можно сказать, что для Лакландов он всегда был мертв, и поскольку он никогда не пытался с ними связаться, никто в семье его жены не может сказать, что могло с ним случиться. Кажется, я слышал, что во время войны он служил в армии, но не могу сказать наверняка.

– Значит, мисс Квентин – ребенок другой дочери? – спросил Литтлджон.

– Верно. Шарлотте, младшей дочери Джона, должно быть, стало совсем неуютно после бегства Джейн. Как бы то ни было, спустя пару лет, утром она отправилась за покупками и не вернулась, вместо этого прислав лишь открытку из Брайтона. В ней говорилось, что она вышла замуж за юношу по имени Морис Квентин.

– О, да, – вставил суперинтендант, – припоминаю, что слышал, будто мисс Кэрол связана с Квентинами из Лодвейна, что в Бакенгемпшире.

– Вероятно, – подтвердил мистер Ренни и обернулся к Пардо: – Местная аристократия. Морис был младшим сыном и приходился братом нынешнему владельцу поместья. Его побег и женитьба полностью разорвали отношения с родными, точно так же, как произошло и у Шарлотты.

– Когда девушки пошли на побег, они по-видимому, были очень решительны, – заметил Пардо.

– Да. Одна из самых неприятных особенностей тех событий – безразличие детей к шансу примирения с отцом…

– Может, они просто принимали ситуацию такой, как она есть? Понимая, что не могут ничего изменить? – предположил инспектор.