Предполагаем жить

Илья включил компьютер, посмотрел почту, перешел к новостям. Запестрело на экране обычное: «Главное», «Последние новости», «Главное за сутки». А в общем, одно и то же. «Ирак… погибло 20 человек, ранено…», «Северокорейская ядерная программа…», «Международный суд в Гааге…». И вдруг, каким-то промельком, задело: «ЛефОйл». Задело, но осознал не сразу: компания Феликса, дяди Тимофея — «ЛефОйл», что-то о ней. Строки уже уплыли вверх, и он вернул их, открыл страницу, начал читать, потом перечитывал, глазам не веря: «В Ямало-Ненецком АО при вынужденной посадке потерпел катастрофу вертолет Ми-8, принадлежащий компании «ЛефОйл». По данным МЧС, на борту вертолета кроме экипажа находилась группа руководителей компании. Имеются жертвы. Для оказании помощи и эвакуации пострадавших в район катастрофы вылетели вертолеты МЧС и скорой медицинской помощи. Спасательной операции могут помешать плохие погодные условия: низкая облачность, туман, дождь». Автоматически, не сознавая, он нажал на клавишу; из щели принтера выполз наружу белый лист с текстом, теплый на ощупь. Илья прочитал его и тут же, изорвав, выбросил в корзину.

Недолго подумав и снова не поверив, Илья прошелся по другим новостным лентам. Повторялось одно, главное: «ЛефОйл»… Руководители компании… Имеются жертвы».

Илья выключил компьютер, но не знал, что делать ему. Он сидел, думал и, конечно, не верил.

Всего лишь «имеются жертвы». Значит, не все погибли и кто-то остался в живых. И конечно, Тимофей погибнуть не мог. Этого нельзя даже представить. Он виделся и в нынешней, немолодой поре, и прежний: крепкий, улыбчивый, белозубый.

Утренняя зарядка, пробежка. Вперед и вперед. «Не ленись, Илюшка, перебирай ногами!»

Он погибнуть не мог, потому что сказал: «Мы поплаваем с маской… С маской хорошо, красиво». Это — о Черногории, куда собирались. «Буду каждое утро гулять. Спасибо тебе, Илюша». Это — о сосновой роще.

Тимофей не мог погибнуть.

Но почему вдруг стали подступать видения горькие? Седовласый больничный сосед: «Поедем с тобой. Пятница, суббота, воскресенье. Три дня — наши!» И другой человек, которого Илья в глаза не видел, лишь слышал во тьме: «Ничего не надо. Лишь домик возле воды». Разве многого он просил, все поняв?

Нет, Тимофей погибнуть не мог. Так не бывает. Так не должно быть. И Феликс не мог погибнуть, он говорил: «Твердо знаю, чем на покое займусь. Батискаф. Подводная лодка. Мы еще с вами поплаваем».

Все верно, все это будет: и поплаваем, и поплывем. Но господь с ними, с далекой Адриатикой да Эгейей, с батискафами, яхтами да подводными лодками. Лучше всем вместе поехать на Дон, к Николаю на хутор. Так будет надежнее. Николай отработает две недели на «рельсах» и повезет всех на своей большой деревянной лодке. Он обещал, приглашал.

Поедем ловить сазанов. С ночевкой, с костерком у воды. Всех возьмем: Тимофея, Феликса и девчонок-племянниц, которые давно просятся. И маленького Андрюшку можно взять. Это — рядом, и это — вовсе не страшно. Теплая августовская ночь, костерок у воды. Всех надо взять. И седовласого больничного соседа; ведь он так мечтал о костерке на берегу. И конечно, того человека из тьмы, который просил о реке, о воде, о маме. Всех возьмем. С Николаем — надежно. С ним и с бабушкой Настей, которая от любой беды сохранит и успокоит боль. Она умеет. В далеком детстве много всякого было: падал с велосипеда, с лошади, с дерева, зимой простуживался, болел, и бабушка Настя всегда помогала. Ее большие теплые руки, ее лицо, ее голос, ее песня: «Один — серый, другой — белый, а третий — подласый…»

И приходил долгий врачующий сон; а волшебные кони — серый, белый, подласый — мчались еще кому-то на помощь. Кони могучие, быстрые, гривы по ветру стелятся; они мчались так быстро к далекому морю, и через море, и на край белого света.

Но, может быть, — конечно же! — сегодня в их помощи и нет нужды, потому что в сообщении сказано всего лишь о том, что «имеются жертвы».

«Имеются жертвы»… Илья опомнился, с трудом выбираясь из путаницы болезненных мыслей, видений, где все мешалось: живые, мертвые, день минувший, сегодняшний, былое и сказки.

Наважденье прошло. Жизнь продолжалась. Солнце уже поднялось высоко, в полудень. И нужно было что-то делать: куда-то звонить, что-то узнавать, пока не проснулась тетушка. Потому что Интернет твердил и твердил свое: «Имеются жертвы».