Предпоследняя передряга (с иллюстрациями)

Солнышко немногословно кивнула и направилась к дверям кухни. Как фланёру, ей было жаль прерывать наблюдение, особенно сейчас, когда постояльцы из 372-го номера как раз собирались поговорить о чем-то важном. Но как прирождённый гурме — здесь это изысканное слово означает «Маленькая девочка, наделённая недюжинными кулинарными способностями», — она очень хотела взглянуть на ресторанную кухню. Солнышко увлекалась искусством кулинарии с тех самых пор, когда судья Штраус отвела Бодлеров на рынок купить ингредиенты для соуса «путтанеска», хотя лишь недавно младшая Бодлер подросла настолько, чтобы иметь возможность развивать своё увлечение. Если вам никогда не доводилось заглядывать в ресторанную кухню, советую попробовать, ведь там столько интересных принадлежностей, а забраться туда так просто, если, конечно, вы не обижаетесь, когда на вас сердито смотрят, обнаружив, что вы пролезли куда не следует. Но когда Солнышко вошла в кухню, она не заметила там никаких интересных принадлежностей. Во-первых, кухня была полна пара, который поднимался из десятков кастрюль, кипевших в каждом углу. Из-за пара Солнышко почти ничего не видела, но она не обратила внимания на кухонные принадлежности не только поэтому. В кухне беседовали два непостижимых человека, и то, что они говорили, было куда интереснее любых ингредиентов и приспособлений, которые используются для приготовления индийских национальных блюд.

— У меня новости от Ж. С., — шептал Хэлу то ли Франк, то ли Эрнест. Оба они стояли к Солнышку спиной, склонившись друг к другу, чтобы говорить как можно тише.

Солнышко попятилась в середину особенно густого облака пара, чтобы её не заметили.

— Ж. С.? — переспросил Хэл. — Разве она здесь?

— Она пришла к нам на помощь, — сказал управляющий. — Она наблюдала за небом при помощи Глазного Подкрепителя Видения, и, к сожалению, её наблюдения показали, что всем нам придётся в ближайшем будущем сесть в лужу.

— Жаль, — заметил Хэл. — В луже мокро, и вода грязная.

Солнышко в недоумении почесала в затылке рукой, обтянутой перчаткой. Выражение «сесть в лужу» означает просто «оказаться в унизительном положении», и младшая Бодлер слышала его от родителей, когда они подшучивали друг над другом, играя в нарды. «Бертран, — говорила мама Солнышка, победно бросая кости, — я опять выиграла. Сейчас ты сядешь в лужу!» И тут, сверкнув глазами, она бросалась на папу Солнышка и принималась его щекотать, а дети хохочущей кучей прыгали сверху. Но Хэл, судя по всему, отнёсся к сидению в луже как к реальному будущему, а не фигуре речи, и Солнышко начала думать, что в этом индийском ресторане все не так просто, как кажется.

— Это позор, — согласился не то Франк, не то Эрнест. — Но эту пилюлю можно и подсластить. Я слышал, можно достать кое-какие грибы…

— Сластить лучше сахаром, а не грибами, — с непостижимым выражением заметил Хэл.

— По нашим подсчётам, сахар подвезут ближе к ночи, — с не менее непостижимым выражением ответил управляющий.

— Вот и хорошо, — сказал Хэл. — И так работать не дают. Знаете, сколько листьев салата мне пришлось отправить на крышу?

То ли Франк, то ли Эрнест нахмурился.

— Скажите, — произнёс он ещё тише, — вы тот, кто я думаю?

— А вы — вы тот, кто я думаю? — так же тихо отозвался Хэл.

Солнышко подкралась поближе, надеясь побольше подслушать и выяснить, имеет ли в виду Франк или Эрнест медузообразный мицелий, а Хэл — сахарницу. Но тут, к досаде младшей Бодлер, пол негромко скрипнул, облако пара унеслось прочь, а Хэл и Франк или, возможно, Эрнест обернулись и уставились на неё.

— Та ли вы, кто я думаю? — хором спросили оба.