Предпоследняя правда

— …вечества, — задумчиво закончила Коллин, изучая старинный бюст Эпштейна[2] — подлинный, найденный при раскопках. Бюст украшал собой нишу, разделяющую западную стену стеллажей, где Джозеф Адамс хранил справочные материалы по рекламным телепередачам прошедшего, далекого, великого двадцатого столетия — в том числе творения Стэна Фреберга[3], вдохновленные религиозными мотивами и шоколадками «Марс».

— Господи, ну и сравнение, — пробормотала она. — Йомены… Бьюсь об заклад, даже такой профи, как ты, не знает, кто они такие. Так в Средние века называли молодых крестьянских парней.

Коллин кивнула «жестяной деве», которая явилась в библиотеку по ее приказу:

— Подай мне плащ и распорядись, чтобы флаппер подали к главному подъезду. Я улетаю к себе на виллу.

Последняя фраза предназначалась Джозефу. Он никак не отреагировал, и Коллин добавила:

— Джо, попробуй еще раз. Всю речь целиком, без этой дурацкой машинки, — напиши ее своими собственными словами. И тебе не придется уподоблять крыс йоменам.

«Честно говоря, — подумал он, — не уверен, что смогу написать такое без помощи машины, своими собственными словами. Без нее я как без рук».

Тем временем снаружи туман одержал полную победу. Одного взгляда в окно оказалось достаточно, чтобы убедиться: он захватил весь мир, окружающий библиотеку. Ну и пусть, подумал Адамс. По крайней мере мы имеем возможность наблюдать, нам все же удалось лицезреть еще один из этих чудесных, созданных частицами радиоактивного распада закатов.

— Ваш флаппер, мисс Хэкетт, — возвестила жестяная дева. — Он у главного входа, я слышу издалека, что ваш шофер класса II уже открыл вам дверь. В связи с обильными вечерними испарениями один из слуг мистера Адамса будет согревать вас теплым воздухом, пока вы не окажетесь внутри, в полном комфорте.

— О боже! — Джозеф Адамс сокрушенно покачал головой.

— Это твоя школа, дорогой. Все эти драгоценные жаргонные словечки — точь-в-точь как у тебя.

— Да, — с горечью согласился он, — мне нравятся высокий стиль, помпезность и ритуалы.

Повернувшись к ней, он произнес почти с мольбой:

— Я получил от Броуза мемо. Передали в Агентство из его собственного бюро в Женеве. В качестве ключевого символа этой речи должна фигурировать белка. А что еще можно сказать о белках — то, чего о них никто не знает? Ну, они запасливы, они трудолюбивы. Это всем известно. Ты можешь сказать о них еще что-нибудь такое, к чему можно было бы прицепить какую-нибудь мораль, черт ее подери?

«Самое главное — подумал он, — что белок больше нет. Этих зверьков больше не существует в природе. А мы продолжаем восхвалять их достоинства, уничтожив их как вид».

И решительно, с расстановкой набрал на клавиатуре риторайзера две новые семантические единицы. «Белка». А потом — «геноцид».

Вскоре машина возвестила:

— Забавнейший случай произошел со мной вчера, по пути в банк. Мне случилось проходить через Центральный парк. Представляете…

Джо недоуменно воззрился на машину.

— Да как же ты могла вчера проходить через Центральный парк? Ведь его уже сорок лет как нет!

— Джо, это всего лишь машина! — она, уже в плаще, склонилась, чтобы поцеловать его на прощанье.

— Слушай, да это просто бред какой-то! — возмутился он. — А кроме того, я ввел «геноцид», а она мне выдает «забавный». Разве ты…

— Она просто вспоминает прошлое, — сказала Коллин, пытаясь найти хоть какое-то объяснение.

Она нагнулась, провела пальцами по его щеке, заглянула ему в глаза.

— Я люблю тебя, — проворковала она, — но ты себя просто убиваешь… эта работа тебя убивает. Знаешь… попробую-ка я связаться с Броузом через наше Агентство и выбить для тебя двухнедельный отпуск. Кстати, у меня для тебя подарок. Одна из моих жестянок откопала кое-что в окрестностях моей виллы. Все абсолютно законно — вещь найдена на моей территории. Вернее, на том участке, который стал моим после маленького обмена с моим северным соседом, который произвели мои жестянки.

— Книга! — он почувствовал, как в груди у него теплеет, — это разгоралось угасшее было пламя жизни.

— Правильно, книга, причем очень хорошая. Настоящая довоенная книга, не какая-нибудь ксероксная копия. Знаешь, как называется?

— «Алиса в Стране чудес», — он столько слышал об этой книге, что давно хотел заполучить экземпляр и прочитать от корки до корки.

— Еще лучше. Это одна из тех забавных скандальных книжек, что издавались в шестидесятых годах, — причем в отличном состоянии, даже обложка не пострадала. Знаешь, были такие, из серии «Помоги себе сам»: «Как я успокоил свои нервы с помощью лукового сока» или «Как я сделал миллион долларов, ведя двух-с-половинную жизнь на службе в ФБР». Или…

— Коллин, — перебил Джо. — Знаешь, не так давно я выглянул в окно и увидел белку.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Не может быть.