Предпоследняя правда

— Меня устраивает, — сказал Адамс. Он готов был согласиться на что угодно, даже расстаться со своими жестянками, последней его собственностью, причем с радостью. Кроме того, ему даже хотелось разделять ванную комнату с обитателями соседней квартиры. Это будет ему вовсе не в тягость, напротив, он будет страшно рад. Поскольку это позволит ему компенсировать долгие годы одиночества в качестве доминуса своего огромного, безмолвного, окруженного лесами домена с его туманом, этим ужасным, пустым тихоокеанским туманом.

«Термитам» этого не понять. Может, они даже будут удивлены такой его способностью приспосабливаться к тесноте, после сравнительно сносных условий, в которых он жил в качестве чиновника правительства Эстес-Парка. Именно так он им представится, вынужден будет представиться. Мол, он, как и пол-комы, спустился к ним в убежище, чтобы разделить с ними все тяготы и лишения… во всяком случае, так они будут думать.

Какая ирония судьбы!

Глава 28

Наконец они оказались в воздухе. Флаппер несся сквозь ночную черноту на северо-запад, к развалинам Шайенна. На борту было только два человека. Все жестянки — как Адамса, так и Лантано — остались продолжать раскопки. Интересно, подумал Адамс, начнут они враждовать между собой или нет? Вполне возможно.

Вскрыть устье туннеля, ведущего в «Том Микс», оказалось целой проблемой. Только на рассвете им с помощью оборудования, прихваченного из домена Адамса на Тихоокеанском побережье, удалось пробиться сквозь твердую, оплавленную корку, которую жестяные девы Лантано сделали барьером, препятствующим дальнейшему использованию шахты. Николасу и Адамсу вообще повезло, что они ее нашли Зато помогла им в этом именно дотошность жестянок. Место входа в шахту отчетливо выделялось посреди окружающей местности даже ночью, поскольку было абсолютно голым, явно искусственным и безжизненным пятном, похожим на обсидиановую лепешку посреди поросших травой развалин.

Наконец перед ними снова зиял вход в шахту. Профессионально выполненная работа более не существующих жестянок пошла насмарку. Правда, это заняло несколько часов.

Переключив флапиер на автопилот, Адамс отправил его прочь. Машина поднялась и вскоре исчезла в серой утренней дымке. Оставлять ее было нельзя: она сразу выдала бы место, где они исчезли. И еще оставалась проблема заделки входа в туннель, причем заделать его следовало так, чтобы никто не смог его обнаружить даже с помощью специальной аппаратуры.

Для этого они с Адамсом вырезали специальную пробку. Круг твердого дерна, который точно соответствовал диаметру устья туннеля. Впрочем, это было самой простой частью работы. Они с Адамсом протиснулись в туннель, а потом, с помощью цепочек, привязанных к вбитым в дно пробки колышкам, подтянули крышку так, чтобы она точно легла на место. Серый свет утра тут же померк, и теперь единственным освещением стали лучи их фонарей.

Потом очень аккуратно они повытаскивали все металлические клинья из днища пробки, поскольку детекторы сразу обнаружили бы присутствие металла, и это могло бы навести возможных преследователей на цель.

Пять минут спустя Николас уже пробил ногами нижнюю пробку, которую активисты «термитника» под умелым руководством Йоргенсона соорудили так, чтобы ее легко было выбить сверху. Ведь все понимали: если Николас вернется — с артифоргом или без — ему все равно придется проходить тем же путем.

В крошечной кладовой на этаже один все руководство комитета — Халлер, Фландерс и Йоргенсон — ждали, сжимая в руках маленькие, странного вида лазерные пистолеты, которые тайком изготовили в производственных мастерских.

— Мы тебя уже целый час слушаем, — сказал Йоргенсон. — Как ты там шумишь и гремишь, вскрывая туннель. Само собой, мы сразу установили сигнальную систему, и она подняла нас ровно в четыре утра. Ну как ты? — И только тут он заметил алюминиевый цилиндр в руках Николаса.

— Достал, — ахнул Халлер.

— Да, достал, — подтвердил Николас. — Он передал цилиндр Йоргенсону и повернулся, чтобы помочь выбраться из туннеля Адамсу. — Как там Дейл Нуньес? Он сообщил наверх об…

— Нуньес, — перебил его Йоргенсон, — погиб. Несчастный случай. В одном из цехов на нижних уровнях. Призывал нас повышать производительность труда. И слишком близко подошел к электрическому кабелю. А кабель почему-то — я уже, признаться, и забыл, почему, — оказался плохо заизолированным.

Халлер подхватил:

— А какой-то козел случайно толкнул Нуньеса, да так, что тот упал прямо на этот самый кабель. Ну и кранты, — И добавил: — Мы его уже похоронили. Понимаешь, иначе бы он сообщил о твоем исчезновении.

— И мы послали от твоего имени, — сказал Йоргенсон, — как будто ты по-прежнему здесь, официальный рапорт в Эстес-Парк. С просьбой прислать другого пол-кома вместо покойного комиссара Нуньеса, ну и, конечно, выразили самые глубокие соболезнования.

Воцарилось молчание.

Наконец Николас сказал: