Предпоследняя правда

— Мистер Барроуз, — проговорил Мори в трубку, — мы только что отправили вам телеграмму. Да, у нас имеется рабочая модель Линкольна, и он невероятно хорош. Даже лучше Стэнтона.

Он бросил тревожный взгляд на меня и спросил:

— Сэр, Стэнтон будет вас сопровождать в самолете? Мы хотели бы вернуть его обратно.

Молчание, затем Мори снова отвел трубку в сторону:

— По словам Барроуза, Стэнтон предполагает остаться еще на день-два и осмотреть город. Он собирается постричься и сходить в библиотеку. А если город ему понравится, то, возможно, открыть там юридическую контору и осесть навсегда.

— Боже праведный! — воскликнула Прис, стиснув руки. — 'Пусть Барроуз уговорит его вернуться сюда!

Мори обратился к телефонной трубке:

— А не могли бы вы убедить его поехать с вами, мистер Барроуз?

Снова молчание.

— Его нет, — сообщил нам Мори, на этот раз даже не накрывая трубку. — Он попрощался с Барроузом и ушел.

Он хмурился и выглядел крайне расстроенным.

— Так или иначе, разговор надо заканчивать, — напомнил я.

— Ты прав. — Мори собрался с духом и снова заговорил в трубку. — Ну ладно, на самом деле я уверен, что с этой чертовой машиной все будет в порядке. У него ведь есть деньги, не так ли?

Молчание.

— Ага, и вы еще дали ему двадцать долларов, хорошо. Ну, посмотрим. Вы знаете, симулякр Линкольна получился намного убедительнее. Да, сэр. Всего доброго.

Он повесил трубку и рухнул на стул. Мори сидел, не двигаясь — взгляд был направлен в одну точку, губы шевелились.

— Я даже не заметил, как он ушел. Вы думаете, это он из-за Линкольна? Может, и так, у него невыносимый характер.

— Что толку плакать о пролитом молоке, — заметил я.

— Ты прав, — согласился Мори, кусая губы. — А ведь у него новенькая батарейка, на шесть месяцев! Возможно, мы его не увидим до следующего года. Бог ты мой, в него вбуханы тысячи долларов! А что, если Барроуз обманывает нас? А ну как он запер нашего симулякра где-нибудь в подвале?

— В таком случае Барроуз остался бы в Сиэтле, — возразила Прис. — Не расстраивайся, может, все и к лучшему. Как знать, возможно, он и не захотел бы приезжать сюда, если бы не Стэнтон. Если б он не увидел воочию симулякра, не поговорил с ним, то мог бы и не откликнуться на телеграмму. Опять же, хорошо, что Стэнтон сбежал. Иначе Барроуз действительно мог бы заманить его в западню и вывести нас из игры. Не согласен?

— Да, ты права, — мрачно кивнул Мори.

Тут в разговор вступил мой отец.

— Но ведь мистер Барроуз уважаемый человек, разве не так? Человек, которого волнуют социальные нужды людей. Мой сын показывал мне его письмо по поводу жилого комплекса для малообеспеченных граждан, которых он опекает.

Мори снова кивнул, еще более мрачно. Прис, похлопав по руке моего отца, сказала:

— Да, Джереми, это человек с развитым чувством гражданского долга. Я уверена, он вам понравится.

Отец улыбнулся девушке, а затем повернулся ко мне:

— Мне кажется, все складывается как нельзя более хорошо, nicht wahr?[34]

И мы все дружно кивнули со смешанным чувством страха и обреченности.

В этот момент дверь отворилась и вошел Боб Банди со сложенным листком бумаги в руке. Это была записка от Линкольна. Боб передал ее мне, и я прочитал:

Мистеру Розену.

Дорогой сэр, пишу, чтоб справиться о Вашем здоровье. Надеюсь, Вы уже поправились.

Искренне Ваш, А. Линкольн.

Записка действительно дышала искренностью и сочувствием.

— Пожалуй, пойду поблагодарю его, — сказал я Мори.

— Валяй, — согласился он.

Глава 9

Мы стояли на холодном ветру у главного входа в аэропорт, поджидая рейс из Сиэтла, и я задал себе вопрос: «Каков он? Чем он так отличается от остальных людей?»

«Боинг-900» приземлился и мягко покатился по взлетно-посадочной полосе. Подали трап. С двух концов отворились двери, и стюардессы стали помогать выходить пассажирам, а служащие авиакомпании внизу встречали их, чтоб предупредить случайные падения. Тем временем вокруг засновали погрузчики для багажа, похожие на больших жуков, подъехал, сигналя красными мигалками, автобус «Стандарт Стэйшн».

Пассажиры всех рангов суетливо спускались по трапам и спешили в объятья друзей и родственников — тех, которые были допущены на летное иоле.

Рядом со мной беспокоился Мори:

— Давай тоже выйдем поприветствовать его.

Они с Прис и впрямь поспешили к самолету, а мне ничего не оставалось делать, как потащиться вслед. Служащий в синей униформе пытался остановить нас, но Мори и Прис проигнорировали его, я — соответственно, тоже, так что скоро мы подошли к подножию трапа для первого класса. Там мы остановились в ожидании, наблюдая, как один за другим спускаются пассажиры — более или менее преуспевающие бизнесмены. Череда непроницаемых лиц, разбавленная редкими улыбками. Некоторые выглядели уставшими.

— Вот он, — сказал Мори.