Предпоследняя правда

Кен зашевелился. Джозеф Адамс зажмурился. Он стоял на прежнем месте, за камерами, рядом с маленьким смуглым янсменом — таким молодым и таким талантливым, автором слов, которые сейчас прозвучат. Сейчас кен свихнется, в отчаянии подумал Адамс, и начнет декламировать порнографические стишки. Или, как старая запиленная грампластинка прошлого века, вдруг начнет повторять одно и то же, повторять одно и то же, повторять одно и то же…

— Дорогие мои соотечественники, — кен говорил своим обычным голосом — твердым, чуть хрипловатым, но полностью контролируемым.

И Джозеф Адамс про себя невольно произнес: да, мистер Янси. Да, сэр.

Глава 8

Джозеф Адамс прослушал ту часть текста, которую темноволосый янсмен успел ввести в вак. Когда кен снова замер, и камеры — сей же миг — отключились, он обернулся к автору, который по-прежнему стоял рядом, и сказал:

— Что ж, снимаю перед вами шляпу. Прекрасная речь.

Это действительно было захватывающе. Манекен Протектора Тэлбота Янси полностью завладел его вниманием. Каждая интонация выверена и идеально точна, тон выдержанный и корректный…

Текст был слегка изменен и дополнен «Мегаваком» — и, откровенно говоря, облагорожен. Конечно, Адамс не мог этого видеть, но буквально чувствовал, как вак вкладывает обработанный текст в уста кена. Внутренним взором видел машину, вдыхающую жизнь в другую машину, сидящую за дубовым столом, позади которого висит американский флаг. Чертовщина какая-то, подумал Адамс.

Но хорошая речь есть хорошая речь. Кто бы ни озвучивал ее. Представьте себе школьника, читающего по книжке Тома Пейна[13]. Великие слова не теряют своего смысла, хотя чтец запинается и путается. В отличие от кена. Вак и техники, которые крутятся рядом, позаботятся о том, чтобы великие слова прозвучали должным образом. И мы тоже, подумал он, мы тоже. Мы знаем, что делаем.

— Как вас зовут? — спросил он у юного автора.

— Дэйв… — отозвался молодой человек. — А фамилию я забыл.

Он по-прежнему пребывал в каком-то мистическом полутрансе, хотя кен уже давно смолк.

— Вы не помните собственной фамилии?

Удивленный, Адамс ждал еще некоторое время, и вдруг его осенило. Юноша не может сказать ему о чем-то напрямую. Он сравнительно недавно стал янсменом и еще не утвердился в этой иерархии.

— Лантано, — сказал Адамс. — Вы — Дэвид Лантано, живете в «горячей зоне» недалеко от Шайенна.

— Верно.

— Неудивительно, что вы такой черный.

Радиационный ожог, сообразил Адамс. Молодой человек, жаждущий поскорее получить владение, поторопился с выбором территории. Слухи, которые проскальзывали в праздных вечерних разговорах мировой элиты, подтвердились: юный Лантано пал жертвой своего нетерпения.

— Ну, я еще жив, — философски заметил Лантано.

— Да вы посмотрите на себя! Как у вас с костным мозгом?

— Если верить анализам, уровень продукции красных кровяных телец пока не слишком упал. Я уверен, что выкарабкаюсь. И земля «остывает» прямо на глазах. Так что самое страшное уже позади. Можете как-нибудь заглянуть на огонек, Адамс, — добавил он, криво усмехнувшись. — Мои жестянки работают днем и ночью, так что вилла почти достроена.

— Нет уж, — отозвался Адамс. — В ваше пекло я не полезу даже за стопку долларов высотой с Эверест. Судя по вашей речи, вы можете внести бесценный вклад в наше дело. Так зачем рисковать своим здоровьем, своей жизнью? Вы прекрасно могли бы жить здесь в Нью-Йорке, в здании Агентства, пока…

— Пока, — перебил Лантано. — Пока участок в Шайенне не остынет окончательно. Это лет десять-пятнадцать. А за это время кто-нибудь наложит на него лапу.

Это мой единственный шанс — занять территорию раньше времени, хочешь сказать ты. И ты знаешь, что не первый из молодых янсменов, кто пошел этим путем. Но слишком часто это опрометчиво сделанное приобретение и лихорадочное заселение еще не «остывших» земель приносили только одно — смерть. Небыструю и безболезненную гибель, а долгое, мучительное угасание на протяжении нескольких лет.

Как же мне повезло, думал Адамс, глядя на смуглого — вернее сказать, обгоревшего — молодого человека. Он уже успел обжиться: вилла давно достроена, угодья полностью засажены, всюду зелено. А в свое время это была «горячая зона» на побережье к югу от Сан-Франциско. Он хорошо заплатил фоутменам за определенные сведения, которым можно было доверять. И не прогадал. В отличие от его нового знакомого.

Да, конечно, когда-нибудь Лантано выстроит роскошную виллу— огромное строение из обломков бетона, которые когда-то были городом Шайенном. Но она будет уже не нужна Дэвиду.

Его смерть, согласно постановлению Прим-Совета, позволит снова выставить участок на конкурс. И снова начнется безумная борьба между янсменами, жаждущими захватить эту землю вместе с тем, что осталось после Лантано. Финал этой истории известен. Какая ирония… Вилла, за которую этот юноша заплатил страшной ценой — собственной жизнью — отойдет кому-то другому. Кому не придется строить, изо дня в день командуя бригадой «жестянок»…

— Как я понимаю, — сказал Адамс, — вам приходится проводить в Шайенне чертовски много времени.