Предпоследние денечки

Что-то таинственное было в механизмах начала прошлого века, кое-где сохранившихся. Издали на теремок похожий прожектор возвышался над крышей лакокрасочного цеха, стоял он несменяемо уже шестой или седьмой десяток лет; в некоторые морозные дни он покрывался ледовым панцирем, в осенние непогоды заливался дождями, но признаки жизни подавал, и до меня начинал доходить внеземной, астральный и космогонический смысл судорожного свечения прожектора. Сумасшедшие мысли вызревали во мне, дичайшие, но именно такие не редкость в предпоследние дни перед катастрофой. Рыбки в аквариуме начинают беситься, собаки срываются с цепи, да и люди хороши. Установили же ведь по раскопкам Помпеи и Геркуланума: тамошние бордели опустели задолго до первого толчка Везувия, что, признайтесь, человеческой природе не присуще. А бардаки — те славились высокой нравственностью, изысканным интеллектуализмом, это в частных домах царил наигнуснейший разврат, а здесь декламировали стихи, исписывали ими, как в ЦДЛ, стены, патриотически воспитывали молодежь и с презрением относились к куртизанкам, которые на улицах бесстыдно оголяли плечи и фланировали по Форуму в коротких туниках.

Экзистенциальные грезы с эсхатологическим привкусом потянули мою стремянку к трубе вытяжной вентиляции лакокрасочного цеха, было решено: забраться на крышу и дотошно изучить прожектор, от которого зависела не только моя участь, но и судьба всего русского народа.

Дело в том, поясняю, что в элитарные слои так называемой интеллигенции пробивались, доходя до меня отголосками, бредовые идеи об особом русском пути, и особость заключалась не в евразийском происхождении русского народа, а в том, что он — не здешний, не тутошний, не на этой планете возник в этногенезе двуногих и нешерстистых тварей; он, оказывается, доставлен сюда с какой-то звезды в безвестной туманности, помещен безъязыким в междуречье Днепра и Волги, где его не ждали; ни единого словечка своего народ этот на Землю не принес, все фонемы позаимствовал у соседей. Понятно теперь, выяснили кухонные посиделки, почему народ наш мусорит, плюет, не обихаживает и не обустраивает землю под ногами своими, дорог не строит, впрок ничего не заготавливает, на косые взгляды иноземцев отвечает ворчанием, а ежели те попрут с просвещением на его худые владения, то — ожесточается. Он, короче, временный, случайный и не на углеводородной основе сотворен, а сляпан из кремния. Потому и ядоносен, не зря издавна приговаривали: что русскому здорово, то немцу смерть. И — ждет, ждет народ русский, когда прогремит глас трубный и позовет его в даль звездную, к месту рождения, как осетров к нерестилищу. И чтоб не с пустыми руками возвращаться, русичи комками заглатывают все иноземное, отчего навлекают на себя еще большие беды. Знаменитые фантасты сочинили “Пикник на обочине”, явно имея в виду народ русский, будто бы скакавший от звезды к звезде, пока из-за дорожно-транспортного происшествия не брякнулся на данную планету, обкакав ее смертоносными выделениями, — такое вот сочинили фантасты, чему сами напугались — как и режиссер, экранизатор “Пикника”. Но, полезно вспомнить, народ наш давно уже подумывает об отлете к месту постоянной прописки, первым сотворил теоретиков ракет и первым запустил спутник в космос; надо бы все-таки расшифровать эти “би-би-би”…

Казалось бы — мне-то что от этих завиральных идей о пришельцах, ушельцах, скором отлете на, условно говоря, Альдебаран или вечном прозябании на третьей от Солнца планете? А было что.