Предпоследний Декамерон

Мы стояли лицом к лицу, и я очень ясно увидел, как именно может достаточно нагрузившийся пивом человек протрезветь в одну секунду… «К черту очки!» – скомандовал он, хватая меня за руку и увлекая за собой. Мы бежали, как сумасшедшие, по улице, потом через подземный переход. Опомнились только на другой стороне широкого Ленинского проспекта…

С тех пор прошло восемнадцать лет. Что это было? Кто? Я до сих пор не знаю.

– Да этот рассказец кроет все остальные вместе взятые! – изумленно протянул Макс. – Слушайте, господа, а ведь это, похоже, и правда был шпион. Только он не вербовал вас, конечно, а просто имел задание… Ну, скажем, собрать статистику о настроениях в различных социальных прослойках… Что-то такое… А со Штирлицем круто прокололся. И это еще вопрос, что бы он сделал, если б понял, что ты его расколол…

– Двоечник разведшколы, – сострил Станислав. – Прогулял занятие, когда рассказывали о Штирлице. А на экзамене он ему не попался.

– Да бросьте вы… – пожала плечами Татьяна. – Мало ли, как это объясняется. Задумался человек, не уловил чего-то… Ничем вы не рисковали, а обидели хорошего парня, который вас же и угостил. Сбежали, не заплатив, так что ему еще и за ваше первое пиво пришлось расплачиваться.

– Я видел выражение его лица. Я фотограф. Это моя профессия. Он впервые слышал о Штирлице. Голову на отсечение даю, – металлическим голосом ответил Борис.

– Да думайте, что хотите, – раздраженно пожала плечами женщина. – У меня ребенок засыпает, мне надо как-то уложить его в темноте… Маша, поможете? Дверь подержите, чтобы хоть какой свет падал из кухни…

Женщины начали озабоченно подниматься, все зашевелились, осознав, что незаметно наступила ночь.

– Подождите! – почти обиженная их деловитостью, крикнула Королева. – Нам нужно выбрать нового распорядителя. Ну, короля или королеву на завтра, и чтобы он назначил следующую тему для историй!

– Ну, так выбирайте, – нетерпеливо буркнул Борис. – Я тоже спать хочу…

Оля Большая быстро огляделась, и вдруг ее лицо просияло:

– Я назначаю назавтра королем тебя, Митя. Твой рассказ про цирк мне понравился больше всего – я даже не ожидала, что ты умеешь так красиво излагать мысли… Так что давай придумывай, о чем завтра будем рассказывать.

Митя растерялся. Это было то, чего он в данный момент своей жизни ожидал меньше всего – метаморфозы из вечно понукаемого старшего брата и подневольного школьника в Подземного Короля… Но парень конфузился недолго:

– Хорошо! Я готов, пожалуйста. Кстати, я еще вчера решил, что если когда-нибудь меня назначат Королем, то задам именно эту тему. Я часто о таком думаю. Именно о таком… Пожалуйста. Пусть завтра мы будем рассказывать о человеческих поступках. Но не просто поступках, а таких, знаете, с большой буквы…

Второй день Декамерона,

в который рассказываются истории о Поступках с большой буквы.

И день этот начался весьма бодро: едва выпив чаю (а он имелся в наличии почти что целебный – из сушеных листьев мяты, чабреца и смородины, заботливо приготовленный Катюшей еще месяц назад и удачно прихваченный во временное, как ей казалось, убежище), почти все обитатели бункера, ринулись наверх, в лес. Каждый со своей скоростью – но все целенаправленно лезли по скобам один за другим, страхуя детей и не особо нуждавшегося в том Соломоныча, – выкарабкивались, подставляли лицо молочному свету очередного теплого пасмурного денька, бурно дышали после душной и затхлой атмосферы подземелья. Внизу осталась лишь все та же несчастная Катя, обреченная на вечную кухонную лампу своим восьмимесячным животом, – и составившая ей компанию из товарищеских побуждений Маша. Впрочем, Катю негласно блюли по очереди все, кроме детей и упорно хранившего ледяное равнодушие Бориса.

Соломоныч снова уверенно повел Макса на разведку с целью подготовить ограбление соседского подвала, Станислава решили пока не привлекать – и он с удовольствием без всякой цели нарезал концентрические круги вокруг люка в сопровождении деловитой задумчивой жены, зорко выглядывающей у древних стволов молодые боровики. Сегодняшний король Митя намеренно разъединился с матерью и сестрой и стал углубляться в лес, старательно запоминая приметы: он желал урвать собственный небольшой кусочек любимого созерцательного одиночества… Татьяна, убежденная в том, что дочка ее, как всегда, следует за ней, как теленок за Буренкой, шла вдоль неглубокого оврага у просеки, мечтая о ярких огоньках подосиновиковых шляпок, то и дело вспыхивавших в побуревшей траве среди золотых монеток палых березовых листьев.