Предпоследний Дозор (СИ)

   Как говорил один писатель, - в действительности написавший "Роман с кокаином" - "дальше все было просто". Поняв, что их план с треском провалился и им не удасться овладеть энергией, которой обладала Ольга, Темные последовали примеру своих главарей, к слову сказать, не отличавшихся особой силой, - они бежали, бежали в смятении, в предчувствии апокалиптического финала.

   - Я не склоннна к сентиментальности, - заметила Ольга, - но сегодня я пересмотрела некоторые свои убеждения. Благо у меня было время и возможность. Антон, вы со Светланой молодцы. В самом деле, вы сделали все без лишнего шума, так как и нужно было сделать.

   К этому моменту мы сидели вчетвером - я, Ольга, Медведь и Светлана - в светлой комнате на втором этаже.

   - Надо сказать, что Темные вас недооценили, - констатировала Ольга.

   - У них слишком много сил уходило на то, чтобы сдерживать Ольгу, - пояснил Медведь, - и, встретив такого сильного мага, как Антон, они просто не смогли оказать нам достойного сопротивления. Надо признать, что эта "партия" ими была проиграна.

   - Да, веселым этот вечер не назовешь, - произнес я, - где та романтика, где те приключения. о которых можно было бы слагать повести? Самые сильные из Темных сейчас в Дневном Дозоре, а те, с которыми приходится иметь дело нам, либо слишком слабы, либо боязливы, для решительных действий.

   Мы пожали плечами и стали собираться, каждый - в свой путь, домой.

   Вечер в человеческом мире зажигал свои огни. Я шел один по гулкой мостовой, и голова слегка кружилась, как от вина, от этих весенних сумерек. Я думал о том, что мир построен на изумление точно и действительность так подогнана под наше сознание, что оно с благодарностью и с тем же удивлением воспринимает самые обычные его вещи и явления. Об этом еще писал когда-то Набоков..

   В человеческих домах горели огни. Я знал, там продолжалась своя жизнь, жизнь людей, не подозревавших о происшествиях сегодняшнего вечера в здании в центре города. Они узнают о совсем других событиях, хотя и, может быть, связанных с деятельностью Дозоров, из своих передач, из своих "Новостей". И благодаря нам в этих новостях не случится ничего такого, что заставило бы людей, живущих рядом с нами, вздрогнуть или заговорить о жизни с тревогой. Может быть, это главное - чувствовать себя нужным, чувствовать, что твое дело не проходит безследно, а твоя судьба не рассыпается как песок сквозь пальцы.

   Я вышел к освещенной улице. На миг показалось, что там, у перекрестка, стоит Светлана. Нет, это всего лишь след от впечаления сегодняшнего вечера. Не стоит придавать значения случайным совпадениям. От нежности огней рябило в глазах, огни сливались в созвездия, словно обменивались знаками в темном небе. Слова терялись посреди этой звездной ночи, мелкие, ненужные - застревали в люках и трещинах асфальта, уходили. И поэтому оставались только важные, самые нужные слова и мысли.

   Я чувствовал себя таким же, как обыкновенный человек, не равнодушный к своему будущему. Я думал о Светлане, пока такси ехало не спеша, словно медленно отлипая от темноты ночи, по проспекту, усыпанному огнями. И это воспоминание принадлежало как бы к другому, дневному миру, где все было ясно и предопределено, где не существовало двусмысленностей и внезапности холодного пробуждения. Светлана была надежной подругой, но вместе с осознанием этого меня не покидало одно определенное чувство - того, что наши отношения были как-то однобоки и плоски.

   Пустой дом

   Рассказывает Антон Городецкий

   Помню только, что было холодно. Необычайно холодно для мая. И я зашел в первый попавшийся дом потому что было холодно. Поднялся на двенадцатый этаж. И вот уже смотрел на море огней внизу.

   Последние машины возвращались домой. Ветер, на асфальтовой дорожке мокро и пусто. Раньше город казался мне лирическим, символическим. Теперь я вижу: здесь не происходит ничего нового. В советские времена все было - как? - вот именно - Иначе. Власть - она была соединена с магией цели, всеобщего стремления к единому и необходимому для всех результату, стремления, которое воздвигло это двенадцатиэтажное здание, в котором я был, и которое теперь называли мифом. Но слишком близко было от этого "мифа", рукой подать, чтобы Дозоры и их сотрудники могли пренебречь им.