Предпоследний круг ада

– Да я тебя терпеть не мог! – в бешенстве крикнул Кукуся. – Потому что завидовал… Нет, было время, когда я тебя не замечал. Ты не из той породы ботанов, которые бесят и им хочется навалять. Поэтому тебя наверняка половина одноклассников сейчас и не вспоминает. Я бы тоже не обратил на тебя внимания, если бы не Восьмое марта. Ты научил меня рифмовать. И у меня получилось сочинить прекрасный стих! После этого я заболел поэзией. Об этом ты, естественно, не знаешь, я никому не говорил. Мне хотелось писать и писать, но не получалось. А ты выдавал стихи один за одним, и они были прекрасными. А я все свои уничтожил! И решил вернуться к рогатке и футболу. Но от тебя не отставал. Думал, может, муза, что посещает тебя, и меня вскользь крылом своим коснется… А еще у тебя дома было ладно. И пусть ты рос без отца, зато с замечательным дедом. И мамка твоя хорошая по-настоящему. У нее пироги такие получаются, которые можно только с любовью испечь. Моя, как свиней, нас с братом кормила, сыты – и ладно. Не убиралась, и мы жили в бардаке. А отца интересовали только собственные дружки и карты.

– Поэтому ты никогда не звал меня к себе?

– Никого. Я до сих пор не пускаю гостей, хотя живу один.

– Но в привычной грязи?

Кукуся не услышал Женю. Он отвлекся на телефон.

– Такси подъезжает, – сказал Данила. – Так что придется сократить исповедь. Когда ты меня спрашивал, что заставило меня вернуться к поэзии, я толком не мог ответить. Поскольку это произошло случайно. Я реально забыл о стихах, погрузился в физическую работу и простую, понятную, вполне сытую жизнь. Но вдруг из меня фонтаном хлынули рифмы! Видимо, твоя муза, пролетая мимо, уронила на меня какашку… Потому что сочинялись стихи грубые, матерные.

– А те, что вошли в твой лирический сборник, не твои?

– Почему же? Мои. Они лились, как чистая вода, после того, как пробьется канализация и выйдет вся муть. Я думал, это если не навсегда, то надолго. Но нет. Я быстро иссяк.

– Ты мог бы попросить у меня помощи, как когда-то, вместо того чтобы воровать мои стихи, – с трудом сдерживаясь, проговорил Женя.

– Не мог. Я твою брошюру не потерял, а выкинул со злости. Открыл, начал читать твои стихи и так остро ощутил забытую зависть. Я же с тобой встретился только затем, чтобы носом тебя в свой успех ткнуть. Мое самолюбие тешилось, пока мы сидели в «Баварии», где я выступал в роли гуру, а ты смотрел мне в рот. Но когда мы распрощались, а я открыл подаренную тобой брошюрку, из дешевой бумаги, плохо склеенную, то понял, что мне никогда не написать таких стихов, какие получаются у тебя. И не важно, что я успешный, издаваемый, а ты неизвестный стихоплет, главное – у тебя есть дар, а у меня нет. А это значит, моя зависть никуда не денется. Советую тебе этим успокоить себя. Потому что твои последние стихи будут изданы под моим именем, и ты не получишь ни денег, ни признания.

– Я докажу, что они не твои!

– Не сможешь. Ведь у тебя нет черновиков. А если бучу поднимешь в интернете, так это даже хорошо, скандалы увеличивают продажи.

– Мои стихи тебя не спасут, неужели ты этого не понимаешь?

– Они меня выручат. Я снова выпускаю два сборника и уже объявил, что они будут последними. Я уйду красиво.

– И что будешь делать потом? Вернешься на стройку?

– Моих матерных стишков хватит еще на несколько песенных альбомов. Но если их перестанут покупать, да, вернусь на стройку. Я меня, в отличие от тебя, есть нормальная профессия. – Кукуся ткнул пальцем за спину Жене. – Меня машина уже ожидает, так что я пойду. Всего тебе хорошего, Бородин. Я бы попросил у тебя прощения, да язык не поворачивается, потому что мне не совестно. Ты обречен на безвестность, но благодаря мне твои прекрасные стихи начнут читать…

И он ушел… А Женя остался…

Ни с чем.

Глава 5

Тарантино сидел за своим рабочим столом и тупо смотрел в экран компьютера. По нему плавали рыбки. Повиливали хвостами, перебирали плавниками, выпускали изо ртов пузыри…

Такие заставки были на сотых «Пентиумах», оснащенных первыми «виндосами». Костя-подросток балдел от них. И когда стал взрослым дядей, скачал и поставил на рабочий комп, чтоб хоть что-то отвлекало. Еще загрузил «косынку» и «паука». Но на игры времени не было, только на рыбок…

Дверь открылась, и в кабинет влетел Ерш.

– На, – выпалил он и бросил на стол Марченко какие-то бумаги, после этого убежал.

Костя скосил на них глаза и тут же вернулся к наблюдению за рыбами. Интересно, они нарисованы с натуры? Есть у них прообразы, как у персонажей любимого сыном мультика «В поисках Немо»?

Одиночество Тарантино снова нарушили. На сей раз это сделал Аркадий.

– Результаты готовы? – спросил он.

– Да, лежат передо мной.

– Ты их посмотрел? – Тарантино покачал головой и вернулся к созерцанию виртуальных рыбок. – Да что с тобой сегодня такое? – возмутился Джорджи. – Сидишь, как мешком прибитый…

Он подошел к столу Кости и взял с него распечатку с результатами экспертизы, проведенной над жидкостью, которой была наполнена бутылочка, украшающая брелок, найденный в студийном диване крысом по имени Борис.

– И что там? – спросил Тарантино.