Предпосылки гениальности

Можно ли массово воссоздать те условия воспитания, какие имели Бетховен, Моцарт, Гёте, Бэкон, Пушкин для сотен тысяч, миллионов детей? Технически это возможно, но, очевидно, мало эффективно, потому что Пушкин в моцартовских условиях не станет великим поэтом, а Моцарт в пушкинских —великим композитором. Технически можно к десяти годам выявить достаточно полно спектр способностей подростка. Но к этому времени будет упущена стадия формирования увлеченности, стадия формирования ценностных критериев, становления совести, человечности, без которых таланты, даже выдающиеся, могут стать эксплуататорами и душителями чужих дарований, в особенности более крупных. (...)

Именно сознавая, что решающее значение для развития имеют условия воспитания и образования в детско-подростковом периоде, что для реализации гения требуется «спрос», социальный заказ на гениальность именно данного типа, можно, изучая проблему, отчетливо убедиться в роли генетики. Начнем от обратного: примем условно, что никаких наследственных механизмов гениальности не существует. Тогда, поскольку гениальные люди все же существовали и существуют, надо изучать (для последующего воссоздания), что же именно, какая констелляция, комбинация средовых факторов порождала каждую данную, достоверно гениальную личность.

Что бы ни считалось источником, причиной, существом и значением реализованной гениальности, каждая гениальная личность мировой истории и культуры подлежит всестороннему изучению (если только не окажется, что гениальности как таковой вовсе не было, а было какое-то стечение обстоятельств, позволившее той личности, которую считают гениальной, сыграть из ряда вон выходящую роль). Можно смело исключить из рядов гениев тех, кто сыграл очень крупную историческую роль в силу занятого ими места или личной близости к выдающемуся деятелю.

Концентрируя прицельно внимание на факторах гениальности, нужно временно отказаться от параметра «реакционный — прогрессивный», потому что гениальность не исключает реакционности. Нужно временно отказаться от этических критериев, потому что история знает немало злых гениев, оказавшихся на стороне реакции или нанесших большой вред своими попытками навязать истории чрезмерно быстрый ход. (...)

Исторически возникновение мышления, отодвигавшего проблему гениальности на второй—третий план в общественной мысли социалистических стран, вполне понятно. Оно исходило из принципа, что «незаменимых нет». Отпугивала ассоциация: если есть гений, значит есть «гений и толпа». По законам социальной преемственности такая точка зрения получила чрезвычайно широкое распространение, а принцип «от каждого по способности...» утратил свое основополагающее значение, потому что по-настоящему стали развивать только особо престижные способности, например спортивные, музыкальные, шахматные и, пожалуй, математические. Но этого мало.

Вовлечение женщин в производство лишило детей важнейшего источника развития интеллекта и этических эмоций —общения с матерью, так как передача ребенка в ясли, а затем и в детсад, не обеспечивает важнейшее — максимально полное удовлетворение и поощрение любопытства «почемучки», от рождении до 8 лет проделывающего, как теперь установлено, наиболее восприимчивый, наиболее установочный этап своего развития.

Может показаться, что самая постановка проблемы гениальности и антидемократична (гений 1 на 10 млн.), и не актуальна (дело идет и без них). Но оба этих, казалось бы, самоочевидных утверждения совершенно неверны. Теперь специальностей стало более 40 тыс., и, вероятно, для каждой оптимальна своя комбинация дарований, хотя во всех требуется раннее развитие талантов, внутренняя собранность и целеустремленность, специфические ценностные координаты.

Опасения, что индивидуализированное обучение может породить элитаризм, естественны. Но надо ли опасаться того, что в классе среди двадцати школьников отчетливо выделится первый математик, первый физик-экспериментатор, первый литератор, первый поэт, первый художник и искусствовед, первый пианист или скрипач, первый шахматист? При таком положении все одноклассники будут терпимо относиться даже к первому ученику, а профилированные школы утратят свою чрезвычайную заманчивость даже для родителей, помешанных на престижности своих детей.

Именно ранний и повседневный контакт со многими яркими индивидуальностями и развивающимися разнообразными дарованиями уже в детстве и юности будет гасить то стремление к превосходству, престижности, тот инстинкт господства, самоутверждения за чужой счет, который перерождается в страсть к верховенству, власти.