Предрассветные миражи

Еще этого не хватало. Угрозы. Прямо детективная история. Завтра же необходимо встретиться с юристом и забронировать для Кристины билеты на ближайший рейс. А сегодня вечером убедить ее, чтобы пока вела себя тихо. Пусть Глеб сажает свою жену под домашний арест, если хочет сохранить ее жизнь. Он позвонил Кире. Она показалась ему очень напряженной. В последнее время он стал замечать, что ее что-то гложет. Андрею было обидно, что Кира что-то скрывает от него, ведь она сама всегда настаивала на том, что они должны всем делиться друг с другом, и старалась не пропустить ни единого важного момента в его жизни. Порой его это несколько раздражало. Ее настойчивое стремление к правильной, разумной, образцовой жизни не до конца отвечало его собственному внутреннему настрою, но в целом он был благодарен ей за готовность быть всегда рядом, за поддержку. Странная у них была с ней любовь — вроде любовь, но слишком правильная, что ли, для такого спонтанного чувства. Когда все так гладко и ровно, невольно начинаешь сомневаться — а не путают ли они привязанность и взаимопонимание людей одного круга с истинной любовью? Хотя кто знает, что такое истинная любовь? Пожалуй, никто. Кира с Андреем открыли свой рецепт любви, и Андрея он вполне устраивал.

Глава 14

«Пондо», темный прокуренный бар, расположенный на первом этаже той же гостиницы, где остановился Андрей, был практически пуст, когда он пришел туда в назначенное время. Глеб опоздал. Но зато принес несколько визиток юристов, которым, по его словам, можно было доверять. Все они были не местными — австралийцами и британцами.

— Если тебе нужны независимые люди, то таких ты найдешь только среди иностранцев. Местные все повязаны между собой. Иностранцы тоже многие куплены, но все же не в такой степени.

Андрей просмотрел визитки — ни имена, ни названия компаний ему ничего, естественно, не говорили. Надо бы у коллег в австралийском посольстве спросить, кого порекомендуют.

— Глеб, ты-то сам как считаешь, сможет Кристина пока не шуметь? Хотя бы пока мы не вывезем ее отсюда?

— Это ты у нее спрашивай. Я ей не указ.

— Но разве тебя не волнует ее жизнь? Вот, любуйся — сегодня получил.

Андрей протянул послание в конверте. Глеб приблизил письмо к глазам, пытаясь разглядеть текст в тусклом клубном освещении.

— Ну так пусть уезжает, какие проблемы?

Андрей пустился в объяснения, что да почему надо выяснить, что важно заручиться согласием Кристины пока не выступать с обличениями.

— Андрей, — прервал его Глеб, — я не знаю, в курсе ты или нет, но здесь что-то нечисто. И дело не только в Кристине и ее расследовании. С визами у нее все в порядке, я тебе и без юристов это скажу, с журналистикой тоже — ей здесь никто не платит за работу, а значит, она может делать что хочет и без рабочей визы. Она ничего не нарушает. Но почему-то кому-то выгодно представить все так, что нарушает. Ты разберись со своими, кому это выгодно, а потом уж принимай решения. Я вообще ничего не понимаю. И я пришел сегодня сюда отдыхать.

Глеб встал из-за стола и направился к барной стойке, где взял пиво и завязал разговор с кем-то из знакомых.

Ладынин проклинал все на свете, а в особенности Кристаллинскую. Легка на помине, она вынырнула из темноты и оказалась прямо за его столиком.

— Салют. Чего такой смурной? Крабы не переварились?

— Зачем вам эти проблемы? — накинулся на нее Ладынин. — Вы ведь сами себе их создаете. В один прекрасный день эти дикари упрячут вас в тюрьму, и никто не сможет вам помочь. А потом вы исчезнете во время выдуманного побега, исчезнете в никуда, и больше о вас никто ничего не услышит. Не мне объяснять вам местные порядки.

— Мы опять на вы?

— На ты, на вы, какое это имеет значение? Вы уходите от ответа!

Она закурила. Либо ему показалось, либо в ее глазах промелькнула растерянность. Потом она посмотрела на него так, что он почувствовал себя не представителем власти, а зеленым юнцом перед повидавшей жизнь дамой. А ведь по возрасту она была всего на год старше его, это он знал наверняка, изучал ее документы не один день.

— Когда ты смотришь на муравья, из последних сил тянущего за собой огромную соломинку, что ты видишь? Я все же предпочитаю на ты, ничего?

Он неопределенно пожал плечами, прекрасно осознавая, что его мнение ничего не значит.

— Так вот, — продолжала она своим низким голосом, — ты видишь безумца, рискующего надорваться, или отважного страдальца, помогающего своему муравейнику?

Андрей пожал плечами.