Предрассветные миражи

— То, что я делаю, это не бесполезная ерунда, — вдруг произнесла Кристина.

Ладынин повернул к ней удивленное лицо.

— Я хочу сказать, что вот ты и тебе подобные думают, что я занимаюсь ерундой, что делаю никому не нужное дело… Это не так. Я нужна людям, которым помогаю. Тот мизер, что я делаю, он делает их жизнь хоть чуточку лучше. Это мое предназначение. Я не смогу жить по-другому. Уже не смогу.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь не пробовала. Есть и другие пути. Менее опасные и более разумные.

Кристина приподнялась на локте, приблизив к нему свое лицо. В ее удлиненных карих глазах отражались солнечные блики.

— Закрой глаза.

— Зачем?

— Закрой. И дай мне свою руку.

Она провела пальцем по его ладони.

— Что я делаю?

— Похоже, рисуешь на моей ладони новую линию жизни. Надеюсь, она длиннее настоящей.

Нарочитой беззаботностью тона он безуспешно пытался скрыть захватившее его волнение от ее прикосновения.

— Откуда ты знаешь, что я делаю?

— Чувствую.

Она замолчала и вновь откинулась на траву. Андрей открыл глаза. Не знал, что сказать, лишь ресницы дрогнули.

— Доверяй своим чувствам.

Слова Кристины растворились в кристально чистом воздухе.

— Расскажи мне о своей жизни. О своей семье. Твоя жена… Она, наверное, самая лучшая в мире?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно. Наши половинки многое говорят о нас самих.

— Что-то я ничего не могу сказать о тебе, судя по Глебу. Вы такие разные и, честно говоря, кажетесь такими далекими друг от друга.

— Далекими? Да нет. Разные — да. Но мы очень близки по духу и интересам. Он замечательный человек. А твоя жена? Вы близки?

— Да. Она тоже замечательный человек.

— Ты как-то неуверенно говоришь об этом.

— Да что ты привязалась? Почему тебя это так интересует?

Андрей почувствовал раздражение, потому что внезапно понял, что не знает, как описать свои отношения с женой. Близки ли они по духу, кто они вообще друг другу? Не было у него однозначных ответов. Уже не было. Но перед Кристиной это показывать не хотелось.

— Дай-ка я попробую угадать.

Кристина перевернулась на живот и, покачивая босыми ногами, принялась мечтательно смотреть на зеленую речную рябь.

— Итак, твоя жена… Она красивая. Ухоженная. Выглядит как истинная леди. Из хорошей семьи. Дай мне опять свою ладонь. Я умею гадать, я не говорила тебе? Детей у вас нет. Почему? Впрочем, не важно. Вернее, и так ясно. Она помогает тебе делать карьеру. Она ставит очень многое в жизни на это. Она уверена в завтрашнем дне. Причем как в своем, так и в твоем.

— А разве это можно отделить?

— Как сказать. Мне кажется, что у каждого человека свое завтра, я бы не стала ни объединять, ни смешивать, ни навязывать. Я считаю, что чувства тогда имеют ценность, когда достигают высоты открытой двери.

— То есть?

— Когда можешь найти силы не держать любимого человека, предоставить ему свободу. Он должен знать, что двери ваших отношений всегда открыты, он может выйти из них в любой момент.

— Зачем тогда нужны такие отношения?

— Поверь мне, от ощущения свободы они только крепчают. И потом, если действительно любишь, вряд ли захочешь воспользоваться этой дверью. Но знать, что тебе доверяют и не приковывают к себе наручниками, — приятно.

Кристина еще раз вгляделась в его ладонь, нахмурилась и отбросила ее.

— И это все?

— Я что-то неправильно угадала?

— В общем-то, правильно. Только не уверяй меня, что высмотрела все это на моей ладони.

— Какая разница. Знаешь, я иногда даже завидую таким женщинам, как твоя жена.

— Ты? А я думал, ты таких, как она и как я, презираешь.

— Завидую их целостности, — проигнорировала его реплику Кристина. — У Ремарка в одном из произведений есть размышления на тему женщин-фрагментов.

— Чего-чего? Фрагментов?

— Да. Таких, как я. Не любовниц, не товарищей, не хозяек… Фрагментов, понимаешь?

— И что он там размышляет о фрагментах?

Андрей попытался перевести все в шутку, серьезное выражение ее лица озадачило его.

— Интересно размышляет. Не знаю, насколько он прав. Но мне лично не всегда кажется, что быть фрагментом — хорошо. Легче жить таким, как твоя жена. Видеть себя не частью чего-то, а целостностью.

— Так что Ремарк сказал о фрагментах? Ты так и не сказала…

— А ты найди и прочитай.

Она вскочила и побежала к реке. Забралась в воду по колено, маня Андрея за собой.

— Давай хоть ноги намочи! Не бойся, крокодилы в этой реке не водятся! Только водоросли и подводные камни. Снимай обувь! Э-ге-гей, человек в футляре, торопись! Время не ждет — скоро поедем назад, нам надо еще по дороге навестить мою подопечную в деревне. Ну что, ты идешь?

Судя по тому, как Кристина легко нашла эту деревушку, она бывала здесь не раз. А Андрея уверяли, что белые ни в коем случае не появляются в местных поселениях, так как боятся быть ограбленными, похищенными. Андрей подумал, что ПНГ — это страна с двойной жизнью. Одна — та, что на поверхности, отраженная в официальных отчетах, инструкциях по безопасности, открытая для туристов. Вторая — истинная, бурлящая, доступная только тем, кто живет здесь не первый год. Тем, кто любит страну и народ, а не отгораживается от него колючей проволокой.