Председатель 4

— Александр Александрович, а что вы думаете насчёт расширения ваших теплиц? Работаете ли над этим? Как понимаете, я не просто так спрашиваю. Думаю, вы и сами заметили, как выгодно работать с цветами. Поэтому я бы хотел, чтобы вы максимально расширили посадки цветов в этой теплице и во всех других, которые у вас будут. Да и разнообразие бы тоже не помешало. Скажем, тюльпаны. Или гладиолусы с георгинами, да мало ли на свете цветов? И почти любые из них — это шикарная прибыль как для нашего Елисеевского, так и для вашего колхоза.

— Товарищ Соколов, я и так делаю всё, что могу. Вы не забывайте, что нам не только о прибыли думать надо, но и план выполнять.

— Конечно-конечно, — поспешил согласиться мой гость, — я ни в коем случае не предлагаю вам полностью переключаться на цветы. Но вы человек умный, что уже не раз успели доказать, и работники у вас тоже способные, поэтому я уверен, что при желании вы бы нашли способ увеличить поставки цветов без ущерба для остальных планов. Даже летом мы сумели реализовать ваши гвоздики с большой выгодой, а уж в холодные месяцы… вы точно не будет разочарованы.

Соколов сладко пел, но каждый раз заключая с ним сделку, я чувствовал будто торгую с дьяволом. Но как и настоящий дьявол, он предлагал действительно выгодные вещи, правда душу в обмен не требовал. Пока что.

Я и сам после первого успеха с гвоздиками ломал голову, как нам увеличить посадки. И с нетерпением ждал, когда в нашем колхозе будет возможность построить хотя бы ещё одну теплицу.

— Конечно, по возможности будем расширяться, — пообещал я ему.

На этом мы попрощались.

Ещё через день меня на выходе из дома в обед поймал дядя Митя и чуть ли не силой потащил в клуб. Заговорщицки улыбаясь он сказал, что у него для меня сюрприз. Я сразу напрягся, сюрпризы нашего удалого гармониста не всегда бывают хорошими.

Но в этот раз он сумел приятно удивить. Усадив меня на стул в комнате, где он давал уроки музыки желающим, он и несколько его музыкантов-помощников каким-то образом умудрились сыграть на гармонях знаменитую кубинскую народную песню Guantanamera.

Во многом успеху затеи поспособствовали, конечно, два гитариста. Один из которых увлечённо играл, а вот на шее второго инструмент просто висел, в то время как он сам отбивал ритм, хлопая в ладоши и иногда по корпусу этой самой гитары.

Но, несмотря на несколько кустарное звучание, выступление мне понравилось. Видно, что музыканты искренне старались, так что я одобрил включение номера в небольшой концерт художественной самодеятельности, который мы тоже планировали для развлечения гостей.

А на выходе из комнаты я вдруг задумался и предложил:

— Дядь Мить, — почему-то даже я, чаще всего, называл его именно так, уж больно прикипело к нему это обращение, — а может вы несколько номеров подготовите? Сможете? Тоже из кубинских мотивов, конечно.

— Да я бы и рад, — развёл руками гармонист, — да вот материала не хватает. Если ноты и музыку достанем, то сделаем, что можем.

— Будет вам всё. Сегодня же кого-нибудь в город отправлю за покупками.

— Мы вас не подведём! — довольно улыбнулся дядя Митя, и ему вторили остальные музыканты.

* * *

Подготовка шла хорошо. Люди ответственно отнеслись к поставленным перед ними задачам, да и остальные службы, которые должны были помогать нам в организации тоже не подводили. Дело важное. Не подвёл и Елисеевский, который уже доставил все дефицитные продуктов с длительным сроком хранения, и должен был подвезти оставшееся в за день до прибытия гостей.

Тем временем, до этого осталось всего два дня, когда ко мне в кабинет постучались.

На пороге своего кабинета я ожидал увидеть кого угодно, но не этого непутёвого мужика. О нём я уже был наслышан. Петру Николаевичу слегка за сорок, жена была, да в итоге сбежала с ребёнком к матери, оставив горемычного муженька одного. Причиной тому — пристрастие к алкоголю и последующее неадекватное поведение. Он человек не агрессивный, но порой вытворял такое, о чём обычно жалеют годами.

— Здравствуйте, Александр Александрович, я к вам с жалобой, — и зайти в кабинет не успел, как озвучил цель визита.

— Жалоба? — подняв бровь переспросил я, — на что?

— На Юрку, соседа моего! Совсем из ума выжил старый хрен! — эмоционально выругался мужчина.

— Петр Николаевич, я прошу вас здесь не выражаться.

Собеседник виновато кивнул, и я продолжил:

— Благодарю. Так в чём дело?

— Этот старый… — он вовремя остановился, — у него собака есть, обычно спокойная и тихая была… Но представляете, товарищ председатель, — Пётр Николаевич замешкался и почесал, пардон, задницу, — Юрка её приучил на людей кидаться!

— Приучил на людей нападать? Но зачем?